А установка наша по-прежнему капризничала, тут у нас ничего не выходило. В автомобильном кружке мы достали манометр, которым шоферы измеряют давление воздуха в шинах. К этому манометру мы приделали рычаги и пружины, чтобы он автоматически поворачивал краны в зависимости от того, как меняется давление ацетилена. По идее все было просто. Уменьшилось давление в баке рычаги закроют кран на трубке, по которой уходит ацетилен, и откроют другой кран, по которому в бак потечет вода. Повысится давление — и пружины вернут краны в прежнее положение. А на самом деле краны отчаянно упирались, у манометра не хватало сил управлять ими. Сергей Андреевич принес нам другой манометр — огромный, тяжелый, от пароходных котлов.
— Ничего, конечно, не выйдет, но попробуйте. Дл практики, — сказал он.
Силы у этого манометра было хоть отбавляй, ему нравилось вертеть краны просто так, из озорства. Все время приходилось регулировать рычаги и пружины. Мы прикинули, получилось, что надо увеличить длину модели до полутора метров, иначе ничего туда не втиснешь. Яшка высказал мысль, что манометр капризничает из-за изменения атмосферного давления. Мы достали барометр, которым измеряют атмосферное давление, и приспособили его регулировать манометр. Регулирующее хозяйство разрослось, по самым скромным подсчетам выходило, что модель должна быть длиной в два метра. Но барометр временами капризничал. За день-два до дождя он начинал страшно нервничать, на него нападала какая-то трясучка. Идущие от барометра рычажки и пружинки лихорадочно дергали большой манометр, а тот в свою очередь начинал вертеть краны, совершенно не обращая внимания на то, что творилось в баке с карбидом. Нужен был еще какой-то прибор, чтобы он правильно управлял барометром, чтобы барометр правильно управлял манометром, чтобы манометр правильно управлял кранами…
И вот тут, когда мы уже совсем отчаялись, появилась очередная гениальная мысль: надо все это выбросить и посадить туда человека, который будет вертеть краны. Придется снова увеличивать размеры катера, теперь он должен имеет в длину метра три или четыре, в сущности, это будет уже не модель, а НАСТОЯЩИЙ ракетный катер. Зато насколько это интереснее!
Сначала мы выложили эту мысль Сергею Андреевичу. Мы рассчитывали на его крепкие нервы. Все-таки целый корабль и живой человек внутри…
— Мы понимаем, что ничего не выйдет, — вкрадчиво сказал Яшка. — Но ведь попробовать можно, правда? Для практики.
Сергей Андреевич усмехнулся:
— Хитер ты, братец. Почему же не выйдет? Корпус обязательно выйдет. А вот двигатель… Ладно, не получится — можно будет поставить парус. Попробуйте! Для практики.
С Николаем Борисовичем было сложнее. Он долго подсчитывал, сколько потребуется карбида, сколько ацетилена выделится из этого карбида. И что получится, если все это взорвется. Мы доказывали, что поначалу необязательно брать весь запас карбида, что испытания можно провести тихо и осторожно, и что вообще ничего нет на свете более безобидного, чем ракетный двигатель. В конце концов, Колба уступил, но с этого дня он контролировал каждый наш шаг.
Мы сделали окончательный чертеж. Обтекаемый четырехметровый корпус. Кресло водителя. Рядом с креслом шесть блоков карбида — по три с каждой стороны. От баков идут трубки за борт. Открыл кран, и вода поступает внутрь бака, начинается реакция. Газ из всех баков собирается в коллектор — это тоже бак, расположенный за креслом, а оттуда, если открыть пусковой кран, газ идет в камеру сгорания. Остается включить зажигание, смесь газа и воздуха взорвется, катер рванется вперед, а потом еще взрыв и еще… Дальнейшее было совершенно ясно: рекорд скорости, установленный знаменитым гонщиком Кемпбеллом на «Синей птице», будет обязательно побит! Все логично!
Корпус мы строили во дворе Дома пионеров. Первое время это никого не интересовало, мы работали спокойно. |