Подкарауливающий Викки сицилиец решил, что его обходят сзади, и, выскочив между колонн, выпустил навскидку в направлении подозрительного
шума длинную очередь.
Кастаньета и впрямь совершила обходной маневр, только уже бесшумный и по более короткому пути. Клюнувший на ее уловку враг спохватился, да
поздно. Пули Виктории настигли его, когда он, не прекращая огонь, начал разворачиваться в ее сторону. Лишившийся головы громила прочертил
по инерции свинцовой струей окрест себя круг, но при заходе на второй ноги агонизирующего стрелка подкосились, и он рухнул на пол, застыв в
неестественной скрюченной позе.
Викки едва успела юркнуть обратно за колонну, чуть было не нарвавшись на шальную очередь. Отбитые пулями каменные осколки брызнули девушке
в лицо, и без того заляпанное кровью из проткнутой иглой щеки, и оставили на нем кровоточащие оспины. «Проклятье, – чертыхнулась
Кастаньета. – Придется после прогулки вместо похода с приятелями в бар идти к косметологу и очищать свою смазливую мордашку от шрамов.
Причем за свой счет. Уж коли вызвалась добровольно участвовать в этой альтруистской акции, значит, никаких финансовых компенсаций от
Демиурга и подавно не дождешься. Сама испачкалась, сама и отмывайся – вот так он, поганец, и скажет!»
Обозленная не столько на сицилийцев, сколько на свою неаккуратность, Викки вновь перезарядила «Агилу» – хотелось надеяться, что в последний
раз, – и, не таясь, направилась к вражеской баррикаде прямиком по центральному проходу. Глаза Кастаньеты метали молнии, а ноздри трепетали
в предвкушении кульминационного момента, пожалуй, самого яркого триумфа в ее жизни, как прошлой, так и настоящей. Девушка вскинула оружие,
готовясь покарать любого, кто высунется из-за укрытия неважно с какими намерениями, агрессивными или примирительными. Она и прежде не была
настроена на переговоры, а теперь и подавно.
– Ну давай, стреляй, _incoglionita_сagna_ ! – с вызовом прокричал Виктории смазливый моложавый тип с тонкими пижонскими усиками. Он без
страха поднялся на ноги и выпятил грудь, давая понять, что ничуть не боится идущую на него убийцу. – Дешевая потаскуха, дочь такой же
потаскухи! Клянусь, что как только узнаю твое имя…
И, взмахнув руками, отлетел назад, щедро нашпигованный свинцом.
«Массимо де Карнерри», – узнала Виктория отчаянного макаронника. Из-за спешки она не успела раскопать перед прогулкой М-фото своих нынешних
жертв. Вполне возможно, что таких снимков вообще не было в информатории Менталиберта. Мафиозные боссы и их подручные испокон веков
славились своей параноидальной скрытностью и позировали перед фотокамерами, лишь попадая на судебные процессы. Информатор Демиурга снабдил
его лишь перечнем характерных примет каждой картельной шишки. Внешность их разнилась достаточно сильно, и Наварро можно было не глядеть на
остальных донов, чтобы определить, кого именно она прикончила.
Вслед за де Карнерри из-за баррикады неторопливо поднялись еще трое сицилийцев: два худощавых, неприметной наружности типа помогли встать
на ноги полному обрюзгшему старику, в коем Кастаньета без труда опознала самого пожилого босса картеля – Франко Барберино. Как звали его
помощников, Викки понятия не имела, но желчного, болезненного коротышки Дарио Сальвини среди них точно не было. Разве только он предпочитал
находиться в Менталиберте под другой личиной, но это маловероятно. Все участники трехсторонних переговоров наверняка соблюдали единый
протокол встречи, и если Массимо и Франко присутствовали здесь в своем оригинальном обличье, значит, М-дубля Дарио это правило тоже
касалось. |