Он делал все, чтобы защитить Ари: обходил приказы отца, многое утаивал от него, исследовал… узнавал правду…

Вздохнув и не желая спорить с Салой, Красный утомленно пожал плечами.

— Я оставил Чарли одного, Акаша давно уйдет, пока он будет искать ее. Джея я найти не могу, но брат и отец уверили меня, что вред ему не грозит.

Глаза Салы вспыхнули, Красный чуть не отпрянул от боли в них.

— А как же Ари? Ты сказал, что защитишь ее!

Красный хмуро кивнул.

— Я защищаю ее. На горе Каф с моим отцом ей безопаснее, чем где — либо еще. Печать, ее свойства, важна для него. Азазил защитит ее.

— Тогда почему мне кажется, что что — то не так? — зло прошипела она. — Будто она умирает, Красный. А я всегда ощущала ее тут, — она ударила кулаком по груди. — Но я ощущаю, как веревка между нами рвется.

Качая головой со страхом, Красный перешел к отрицанию.

— Нет, Ари не навредят. Я это знаю.

— Мать знает, Красный, — Сала покачала головой, слеза покатилась по ее щеке, вонзая страх в сердце Красного.

Он пытался придумать, что делать. Что могло произойти? Это был Белый? Но не Азазил же? Асмодеус?

Ругаясь, Красный перестал угадывать и решительно пошел к Сале. Он пылко вытер слезы с ее лица и прошептал:

— Вернись в Мантию, где ты в безопасности. Я вызову тебя, когда буду знать, в чем дело.

— Что ты собираешься делать?

— Идти в замок отца со своим целителем как можно скорее.

24

Ночь не боится дня, но зависит от света

— Ты так любишь свое дело? — прошептала Ари, сидя напротив Джея в маленьком спортзале Майкла. Фэллон пропала, и Джей объявил конец тренировки.

Но они не пошли наверх в душ перед ужином, как всегда, а задержались, наслаждаясь редким моментом наедине. Джей сидел, прислонившись к стене у французских дверей, его сильные ладони свисали с согнутых колен. Он казался расслабленным. Он неплохо загонял Ари за эти недели, и она знала, он хотел, чтобы она могла постоять за себя, если его не будет рядом. Ари не хотела думать об этом. Такое было невыносимо. Но, разглядывая его без помех, Ари хотела, чтобы Джей больше переживал о себе, меньше — о ней. Его глаза были уставшими, он похудел и не брился днями. Пока эта сексуальная щетина просто делала его старше, но через пару дней у него будет борода.

— О чем ты? — спросил он с тенью улыбки, любуясь ею, лежащей на боку у края тренировочного мата, подпирая голову согнутой рукой, чтобы видеть его.

— Быть джиннаем. Защитником. Стражем.

— Я хорош только в этом.

Сожаление укололо ее.

— И я лишила тебя этого, — пробормотала она, опустив взгляд, чтобы его лицо не подтверждало это.

— Я все еще выполняю работу, Ари.

— Ты знаешь, о чем я.

От его молчания Ари невольно посмотрела на него. Он хмурился, и Ари подумала бы, что он злится, если бы не приподнятый уголок рта, говорящий, что он удивлен.

— Ари, это просто работа.

Она фыркнула.

— Два месяца назад ты так не сказал бы. Тогда для тебя это было жизнью.

Ее меланхолию явно было видно, потому что Джей встал, вздохнув, и опустился рядом с ней, ее ноги оказались прижатыми к нему.

— Ари, я любил свою работу, потому что искал принятия. Теперь я это знаю.

Его близость манила, Ари села, чтобы тела были повернуты друг к другу.

— Так ты не против быть здесь?

Он нежно коснулся ее щеки, словно очарованный ощущением ее кожи. Он забыл, что хотел сказать, следил за кончиками мозолистых пальцев, скользящих по ее щеке, шее, ключицам, пока они медленно не остановились у ее груди.