|
Было, было, а теперь пришло нам время умирать, и, быть может, пусть извинит меня Гоголь, мы уже мертвые души. Прости мне ту душевную муку, которую я взваливаю на тебя. А чем, если позволено мне спросить, занимаются твои дочери? Ладно. Я не спрашивал, и ты не отвечай. Такие сыновья, как мои, не могут быть продолжателями дела. Скорее, наоборот. Один — флегматик, а другой — меланхолик. Ерунда у него в голове: самореализация, самокопание, нервы, удовольствия, большой мир, скрытые возможности… Черт их разберет… Впрочем, все это наверняка знакомо и тебе. А эти длинные волосы, будто у художников. Целое поколение художников. И все они словно погружены в дрему. И — здесь нет противоречия — помешаны на спорте: кто ударил по мячу, кто промазал и тому подобное. Очень важное дело! Однажды Давид Бен-Гурион в минуту душевного подъема сказал, что, мол, нам удалось превратить пыль человеческую в народ и червя Яакова в красавицу-газель — так обыграл он одно из древних образных названий Земли Израиля. Вот и получается, что мы пыль и черви, а эти длинноволосые, душевно глухие, они «газель», о которой мы возносили наши молитвы. Как писал некогда поэт Натан Альтерман? «Как чудо рождается бабочка из червя…» Любой, услышав это, рассмеется, говорю я тебе. Разве не видим мы перед собой что-то вроде Америки для бедных, крошечной, удушливой, безобразной, разъедаемой пошлостью и сибаритством?
Между прочим, в этом виноват и ты тоже. Никуда не денешься. Будь я сейчас на твоем месте, железной рукой заткнул бы все эти завывания по радио, да и рекламу тоже: с утра до ночи вся страна залита этой музыкой чернокожих, полной секса, отупляющей чувства, пробуждающей желание убивать. Барабаны из джунглей, джаз, рок-н-ролл, словно все мы прибыли в Израиль, чтобы восславить здесь леса Африки и превратиться наконец-то в каннибалов. Словно и не было никогда ни Хмельницкого, ни Петлюры, ни Гитлера, ни Бевина, ни Насера. Словно собрались сюда мы, последние остатки еврейского народа, со всех концов света только для того, чтобы устроить здесь какую-то оргию. Ладно. Не станем сводить счеты. Ты тоже устал от борьбы с недобрыми веяниями… Вот и старший сын мой явился на днях ко мне с сообщением, что гараж — это не для него. И кибуц тоже не для него. И Эрец-Исраэль, при всем уважении к родной земле, это всего лишь «медвежий угол» в огромном мире. И в этот огромный мир он должен уйти, чтобы многое испытать и пережить, прежде чем выбрать жизненный путь. Некое философское озарение снизошло на него с небес, и он пришел к ошеломляющему выводу, что живем лишь один раз и жизнь коротка. Не более и не менее. И что его жизнь принадлежит лишь ему самому — ни державе, ни кибуцу, ни движению, ни родителям. Вот так. «Привет гениальному философу, — сказал я ему, — где это ты вдруг так поднабрался знаний в этой сфере? Слушая джаз по радио? Читая спортивные газеты? В кино?» Ну, а он пожимает плечами и молчит, как колода. Кстати, я, конечно же, не снимаю вины и с себя. Меа culpa. Моя вина. Я грешен перед ним и перед его младшим братом Амосом. Пока они были детьми, я занимался великими делами, ворочал горы в нашем движении и партии, а детей перепоручил «коллективному воспитанию», как это принято у нас в кибуце. Кстати, ты можешь мне не отвечать, но ведь и ты, похоже, не обрел большого счастья. Посеяли мы ветер, как говорится, и пожинаем бурю. Но истинная вина лежит все-таки на Давиде Бен-Гурионе, и только на нем: он был одержим идеями «ханаанства», движения, цель которого — возродить черты древнейших жителей этой земли. Бен-Гурион всеми силами стремился к тому, чтобы выросли у нас степные волки вместо учащихся религиозных школ, и тем самым способствовал тому, что возникло здесь поколение людей, подобных библейским персонажам, вроде жестокого Нимрода или воинственного Гидеона. И Маркс, и Фрейд, и Эйнштейн — это в прошлом, равно как и Иегуди Менухин, и Яша Хейфец; нет более Аарона Гордона с его «религией труда», нет Дова Борохова и Берла Кацнельсона, великих идеологов рабочего движения в сионизме, но отныне и навсегда грядут Иоав и Авишай, сыны Цруи, Эхуд, сын Геры, Авнер Бен Нер, загорелые невежды, научившиеся воевать. |
