- Послушай, сотник, - Люсьен старался говорить тише. - Вера верой… Но мне не очень-то твои речи понравились…

- А они и не должны были тебе нравиться, - тоже шепотом отозвался Олаф. - Я, знаешь ли, не тебе их говорил.

- Я не изменник. Надеюсь, что и ты не станешь предателем.

- Для этого мне проще было бы остаться у стрекоз, полеты - занимательная штука, - Олафа забавляло простодушие Люсьена. - Я верен своему Повелителю, стражник. Когда мы шли освобождать принцессу от дикарей, тебе ведь не приходило в голову, что я присоединюсь к повстанцам?

- Так-то оно так… Но я решил тебя предупредить, - упорствовал Люсьен. - Можешь плести свою паутину сколько хочешь, но я буду отвечать прямо. Кем бы ни были эти люди - мне не по пути с теми, кто убивает восьмилапых отравленными стрелами. Пусть мы в плену, но ничего против королевы или Ока Повелителя я не произнесу.

Стрелы с отравленными наконечниками, примененные в лесу нападавшими, мгновенно убили нескольких пауков. Лишь Зижда сумел спастись, Олаф приказал ему идти за помощью. Люсьен, вспомнив об этом оружии, имел в виду часть легендарного Договора, некогда заключенного в степи людьми и восьмилапыми.

Никто не мог утверждать точно, что Договор когда-либо существовал в виде свитка или табличек, никто не знал точных формулировок его положений. Но восьмилапые, хранившие информацию только в передаваемой друг другу памяти, по прежнему как могли передавали людям смысл древнего документа. Язык эмоций, мыслей, прямо возникающих в голове двуногих, можно было пересказывать разными словами. Однако всем было ясно, что люди торжественно отказались от искусства приготовления ядов.

- Степной Договор может быть неизвестен здесь… - предположил Олаф.

- Или известен, но растоптан! - чуть громче сказал Люсьен, и Стас испуганно схватил его за руку. - Повстанцы нарушают Договор, но они живут недолго и не успевают создать яды. Здесь, наверное, успели.

- Успевали и в степи.

Олаф-сотник выбился в доверенного человека Смертоносца Повелителя из простого воина именно во время карательных операций против повстанцев, или дикарей. Если восставшим людям удавалось победить в каком-либо городе, то это означало полное истребление восьмилапых. Тогда с опасной заразой приходилось бороться соседям. Пауки часто уходили в походы, смертоносцы не могут долго не воевать.

- Когда группы их города Пьяш… Вы, наверное, и не слышали о таком? В общем, там случилось обычное восстание, каких много было в степи даже на моей памяти. Люди поверили колдунам, стали поклоняться Фольшу, а потом однажды подожгли город. Я много раз говорил Смертоносцу Повелителю, что опутанные паутиной города - готовая ловушка…

- Ты так говорил с Повелителем? - - полуиспуганно, полувозмущенно переспросил Люсьен.

- Да, и если я жив - значит, я не сделал ничего предосудительного. Старик… Знаешь, Люсьен, я уж буду его звать, как мне привычнее. Так вот, Старик соглашался, но настаивал на соблюдении традиций. К тому же самкам нравится когда темно, много старых тенет… Малыши бегают… Я пытался объяснять: представь, к чему приведет в сухой сезон любая искра! И знаете, что мне ответил старый смертоносец? "Мы размножаемся быстрее людей. Степь не оскудеет восьмилапыми." - вот так он ответил.

- Это верно, - не совсем кстати поддержал его Стас. - Если бы смертоносцы не убивали друг друга, то давно не осталось бы места для других!

- Тише… Вот и пойми насекомых. Знают, что восстание людей неизбежно, но продолжают жить как прежде. Ладно, я не о том… - Олаф задумался. - Те, люди Фольша, бывшие жители Пьяша, подготовились на совесть. Они отбились от трех экспедиций, и никто не мог понять, как. Меня предупредили, когда я повел триста бойцов на восток, что происходит что-то неожиданное.