|
Остальные жильцы не имеют возможности даже случайно забрести туда. Обслуживающему персоналу велено ни во что не вмешиваться и только улыбаться тем, кто снимает комнаты стоимостью десять тысяч долларов за ночь. Пусть дорогой гость разнесет весь номер в клочья, ему просто с любезным поклоном представят счет. Поэтому Лику никто не остановил.
Выпуская пар, Ликуся металась по роскошным апартаментам, вконец обессилев, заснула на брачном ложе, похожем на ипподром. В шесть утра ее словно на пружине подкинуло вверх, рыдая от злости и обиды, она убежала из отеля и рванула к нам в Ложкино.
Глава 3
Выслушав рассказ, мы с Зайкой влили в Лику стакан коньяка, а потом уложили ее, мигом осоловевшую, в кровать. Ольга посмотрела на часы и, завопив: «Катастрофа, опаздываю!» – ринулась одеваться и докрашивать второй глаз. Я побежала за ней. – Делать‑то теперь что? Зайка влезла в тоненький красный свитерок и ответила: – Найди Евгения и поговори с ним. Лика запросто могла его не так понять. И потом, вдруг он шутил? – Кому же придет в голову устраивать подобные розыгрыши?! – возмутилась я. Ольга схватила ключи от машины: – В мире полно идиотов, мы же не знаем Евгения, вдруг он кретин? Во всяком случае, следует выслушать обе стороны, а уж потом подумаем, как утешать Лику. Кстати, не слышала, Антон Красков женился? Очень подходящая партия для нее. – Да что ты, – замахала я руками, – сильно сомневаюсь, что в свете последнего бракосочетания Ликуся захочет опять затевать свадьбу. – Ты плохо разбираешься в людях, – заявила Ольга и убежала. Я спустилась на первый этаж, наткнулась на валяющуюся на ковре в холле сумочку Лики, поколебалась немного, потом открыла ее, вытащила записную книжку, нашла нужный телефон и набрала номер. – Абонент находится вне действия сети, – заявил бесстрастный женский голос. Значит, это мобильный аппарат. Никаких других цифр на строчке не было. Я решила пойти в столовую и спокойно выпить кофе, но тут раздался звонок. – Дарья Ивановна, – воскликнул незнакомый голос, – это из Ветеринарной академии беспокоят. – Что случилось? – испугалась я. – Не волнуйтесь, – стала успокаивать меня женщина, – ваша дочь Маша сейчас должна находиться на занятиях в кружке «Юный ветеринар»… – Да, – перебила я ее, – а в чем дело? – Похоже, она заболела, температура поднялась, тошнота. – Уже еду! – выкрикнула я и, забыв причесаться, полетела в гараж. Маруська лежала на диване, около нее с встревоженным лицом стоял Федор Сергеевич, милейший дядька, руководитель кружка. Маня ездит в академию не первый год, и я великолепно знаю Федора Сергеевича. Он замечательный педагог, искренне влюбленный в свое дело, но человек он со странностями. Увидав меня, преподаватель заявил: – Родись девочка собакой, я четко поставил бы сейчас диагноз: пищевое отравление. – Отчего вы пришли к такому выводу? – спросила я, глядя на бледную молчаливую Маню. Похоже, дело плохо. Даже с очень высокой температурой девочка, как правило, болтает без умолку. Если Машка потеряла дар речи, надо немедленно вызывать «Скорую помощь». – Тошнота, переходящая в рвоту, – принялся перечислять симптомы Федор Сергеевич, – озноб, бледность кожных покровов… – Шаурма, – еле‑еле выговорила Маня. – Что, котеночек? – наклонилась я над ней. – Съела утром, перед занятиями, шаурму из курицы, – прошептала Машка, – очень захотелось, купила в ларьке перед школой. |
