|
За весь день он съел только два сэндвича и выпил бутылку пива, а потому был страшно голоден. Ничего, в Херефорде наверняка найдется хорошее кафе, где можно как следует поужинать. Потом он переночует в каком-нибудь пансионе, а утром наконец-то отправится в поход. Однако до Херефорда автобус не доехал — ни с того ни с сего остановился на дрянной заштатной дороге у дрянного одноэтажного домишки. Водитель вышел. Минут десять подождав, Уилт тоже вышел и хотел уже постучать в дверь, но та вдруг распахнулась сама. В проеме вырос большой хмурый дядька.
— Чего надо? — с редким недружелюбием спросил он. В доме грозно залаял стаффордширский терьер. — Надо, вообще-то, в Херефорд, — ответил Уилт, одним глазом следя за собакой. — А тут чего забыл? Здесь тебе не Херефорд. Уилт предъявил билет. — Я взял его в Бирмингеме, до Херефорда, а этот автобус… — …идет в металлолом, если я его раньше не доломаю! — Но там написано «Херефорд»… — Да неужели? — саркастически осведомился дядька. — А может, «Нью-Йорк»? Иди-ка уточни. Главное, обратно не приходи и мне не рассказывай. Вали пока цел. Вернешься — собаку спущу. И, хлопнув дверью, скрылся в домике. Уилт пошел, посмотрел на табличку. Ни слова, пусто. Уилт осмотрел шоссе из конца в конец и побрел влево. И лишь тогда заметил за домиком свалку — груды ржавеющих машин и грузовиков. Уилт зашагал по дороге. Рано или поздно обязательно встретится какая-нибудь деревушка, а где она — там и паб. И пиво. Но увы, прошел час, а ничего хорошего, кроме второй халабуды, с заколоченными окнами и вывеской «Продается», так и не попалось. Уилт сел на травку перед домом и задумался над сложившейся ситуацией. Ночевать в конуре, которую не разглядишь в зарослях сада, как-то не тянуло. Он, волоча рюкзак, прошел еще пару сотен ярдов — и снова сел, сокрушаясь, что не купил побольше сэндвичей. Хотя, если вдуматься, все не так уж плохо. Вечернее солнышко пригревает, небо на востоке ясное, и вообще, происходит ровно то, чего и хотелось: он представления не имеет, где находится. Ведь им с самого начала владело желание стереть из памяти карту Англии — жаль, это практически невозможно; он помнит ее наизусть с первых уроков географии, а с годами эта внутренняя карта становится все подробнее, благодаря жизненному опыту и литературе. Харди — это Дорсет или Уэссекс, Бовингтон — Эгдон Хит из «Возвращения на родину», а также место, где Лоуренс Аравийский разбился на мотоцикле; «Холодный дом» — Линкольншир; «Пять городов» Арнольда Беннета — стаффордширская керамика; на картографию Уилта повлиял даже сэр Вальтер Скотт с его «Вудстоком» и «Айвенго». А еще Грэм Грин. Брайтон для Уилта навсегда связан с Пинки и женщиной на пирсе. Но, пусть карту из памяти не сотрешь, надо постараться не вспоминать о ней: избегать крупных городов, не спрашивать, где находишься, не замечать указателей, иными словами — не делать ничего, что может помешать найти желанную Англию, романтическую, ностальгическую. Уилт всегда был несколько сентиментален, и сейчас грезил о Ручьях и реках, о могучих деревьях и дремучих лесах, о старинной архитектуре. Подойдет все: и простые коттеджи, и солидные особняки, которые некогда принадлежали одной семье, а теперь, вероятнее всего, разделены на квартиры либо превращены в школы и дома для престарелых. Не имеет значения. Что угодно, лишь бы вычеркнуть из памяти, на уровне обмена веществ забыть Оук-херст-авеню, Техноколледж, бессмыслицу собственной жизни и увидеть Англию новыми глазами — глазами, не замутненными многолетним опытом преподавательской деятельности. Повеселев, Уилт встал и двинулся дальше; миновал ферму, дошел до развилки, свернул налево, к мосту, за которым виднелась желанная деревня. |
