В семь утра старуха вошла с чаем, разбудив постояльца, и объяснила, как найти ванную. Чай Уилт пил, изучая ферротипы на стенах. На одном из них герой Бурской войны генерал Буллер с войсками переправлялся через реку. В ванной комнате, похоже, тоже ничего не менялось со времен Бурской войны, но Уилту все же удалось кое-как умыться и побриться; затем он позавтракал неизбежной яичницей с беконом, поблагодарил хозяйку и собрался в путь.

— Ближайшая гостиница только в Роутоне, — сказала на прощанье миссис Бишоп, — пять миль вон в ту сторону.

Уилт сказал спасибо и зашагал вон в ту сторону. Потом заметил тропинку, ведущую к рощице на холме, и свернул с дороги, стараясь выкинуть из головы название «Роутон». А может, Рортон? Неважно, безразлично. Перед ним — сельская местность, кусочек старой Англии — той самой Англии, которую он хочет для себя открыть. С полмили Уилт усердно карабкался вверх, и в конце концов ему открылся удивительный вид. Лоскутное одеяло лугов, за ними — река. Он спустился с холма, прошел по пустынным полям и замер, глядя на реку, которая течет здесь, наверное, уже тысячу лет, питая нивы, где он только что шел. Вот она — Англия! Он снял рюкзак, сел на берегу и стал смотреть на воду. По гладкой поверхности изредка пробегала рябь. Что это? Рыба? Подводный омут? Препятствие в глубине? Невидимая коряга, влекомая течением? Небо светилось незамутненной голубизной. Жизнь была прекрасна. Все шло именно так, как хотел Уилт. По крайней мере, так ему казалось. Как всегда в его жизни, он стремился навстречу своей Немезиде.

На сей раз Немезида приняла обличье несправедливо обиженной и жаждавшей мести пожилой женщины, жительницы Мелдрэм-Слокум. Всю свою трудовую карьеру, с тех пор, как сорок пять лет назад поступила в дом генерала Бэтглби и его супруги, Марта Мидоуз была для них всем — уборщицей, кухаркой, экономкой, незаменимой помощницей. Она верно служила старым господам, и их особняк был центром ее вселенной, однако пять лет назад генерал с женой погибли в автокатастрофе, произошедшей по вине пьяного шофера грузовика; поместье перешло к их племяннику Бобу Бэтглби, и жизнь сильно переменилась. Марта перестала быть, как любил говаривать генерал, «хранительницей нашего очага» — титулом этим она невероятно гордилась — и все чаще слышала в свой адрес другие слова, например — «чертова баба». Она терпела, не уходила. Хоть Боб Бэтглби и пьяница — алкаш, если начистоту, — но ей нужно заботиться о муже. Тот раньше тоже служил в Особняке, садовником, но затем пневмония, артрит — и все, прощай, работа. Без денег, понятно, не проживешь, а кроме Особняка, в Мелдрэме наняться некуда, вот Марта и терпела Боба в надежде, что подлец скоро упьется до смерти. А он не только не упился, но еще и завел шашни с Рут Ротткомб, женой местного члена парламента и теневого министра социальных преобразований. Из-за нее, мерзавки, Марту поменяли на филиппинскую служанку — смуглое лицо которой не столь явственно выражало недовольство «невинными забавами» парочки. Надо сказать, что и Марта держала свое мнение при себе, но все равно как-то утром Бэтглби, после особенно бурной пьянки, разозлился, распахнул заднюю дверь и выкинул во двор, в грязь, ее вещи, которые она сняла, переодеваясь в рабочую одежду. Кричал: старая сука, чтоб ты сдохла! Миссис Мидоуз ушла домой, разрываясь от ярости и желания поквитаться с обидчиком.