— Понятно, — перебила тетя Джоан. — Кстати, насчет твоего подружкам тоже особо не похвастаешься. И вообще, подобные остроты неуместны.

Дядя Уолли ничего не сказал. Какое-то время стояла тишина, а потом заговорила Джозефина:

— Мужское естество бывает не только у мальчиков. У девочек тоже есть что-то наподобие. Правда, не очень большое. Называется…

— Хватит! — завопила Ева. — Это никому не интересно! Слышишь, Джозефина? Никому!

— Но мисс Дрочетт говорит, что это совершенно нормально и некоторые женщины предпочитают… — Ева коротко, но крепко сжала запястье дочери, так и не дав ей донести до сведения собрания, каковы воззрения мисс Дрочетт на роль клитора в женском общении тет-а-тет. Однако интерес дяди Уолли к этой теме не угас.

— Надо же, мисс Дрочетт! Ну и имечко для дамы.

— Она преподает у нас биологию. Она не такая, как большинство женщин, — поделилась с ним Саманта. — Она за мастурбацию. Говорит, это безопаснее, чем секс с мужчинами.

И потрясение дяди Уолли, и аэродинамический эффект от неожиданного прыжка Евы — она бросилась на Саманту, чтобы заставить негодяйку немедленно замолчать — проявились с одинаковой силой. Самолет нырнул вниз. Дядя Уолли судорожно стал его выравнивать — и исключительно некстати получил по виску. Удар предназначался Саманте, но она, вовремя заметив приближающуюся опасность, увернулась.

— Блин! — заорал Уолли. — Тихо вы, ради Христа! Угробить нас хотите?

Даже тетя Джоан испугалась.

— Ева, сядь на место! — крикнула она.

Ева с мрачным видом села. Сбывалось все то, чего она так надеялась избежать. Она сидела и сверлила Саманту свирепым взглядом, искренне желая, чтобы у дочери хотя бы на время отнялся язык. Надо будет как следует отругать этих бандиток. Остаток полета прошел в хмуром молчании. Через час они приземлились на маленьком аэродроме в Уилме, где их встречали длинный красно-золотой лимузин «Иммельман Энтерпрайзис» и, незаметно, в очень скромном автомобиле, двое мужчин — работников агентства по борьбе с наркотиками. Они пристально следили за тем, как четверняшки одна за другой выпрыгивают из самолета. Сзади в скромном автомобиле сидел местный полицейский.

— Думаете?…

— Не исключено. Сэм говорит, они летели в одном ряду с Солом Кампито. А это что за боров?

— Да это ж Уолли Иммельман! У него громадный завод в Уилме.

— На нем что-нибудь есть? Сидел?

— Уолли? Да вы что, абсолютно чист — конечно, насколько это возможно при таком бизнесе, — ответил коп. — Уважаемый гражданин, платит все налоги. Голосует за республиканцев, жертвует на все что только можно. Поддерживал в Конгрессе Херба Райха.

— И поэтому чист?

— Ну, я не говорю, как стеклышко, а в смысле, он у нас большая шишка. Чтобы он, да с наркотой?.. Не представляю.

— То есть, если я правильно понимаю — душа-человек? — подражая местному говору, спросил агент по борьбе с наркотиками, сам явно не южанин.

— Ну да. Я, конечно, в таких кругах не общаюсь. В смысле, это ж какие деньжищи.

— А как у него сейчас идут дела?

— Как все в Уилме — путем. Хотя не знаю. В прошлом году он слегка подсократился, но вроде бы потому, что решил сменить направление, завязать с вакуумными насосами.

— Так, может, он… Гляньте-ка, вот у кого проблемы с ожирением.

— Это супруга, миссис Иммельман, — сообщил коп.