Флинт встал и мимо американцев прошел к выходу.

— Уверен, суперинтендант может предоставить всю необходимую информацию, — сказал он, открывая дверь. — Он у нас эксперт по наркотикам.

Инспектор пошел в местную забегаловку и уселся пить чай у окна с видом на автостоянку. Скоро в поле зрения появились проклятые янки с Ходжем. Они сели в машину с тонированными стеклами, припаркованную рядом с его собственной. Флинт пересел за другой столик — чтобы наблюдать за ними, оставаясь незамеченным. Прошло пять минут. Машина не уезжала. Инспектор подождал еще десять. Без движения. Ясно: ждут. Хотят узнать, куда он отправится. Ну-ну, голубчики. Сидите-сидите. Хоть весь день. Инспектор встал из-за стола, спустился на первый этаж, вышел через главный вход к остановке и вскочил в автобус, идущий к больнице. Он сидел на заднем сиденье, и настроение у него было самое что ни на есть воинственное.

— Можно подумать, у нас здесь Ирак, — проворчал он себе под нос. Внушительная дама, сидевшая рядом, резонно возразила:

— Вовсе нет! — и осведомилась, хорошо ли он себя чувствует.

— Я вообще шизофреник, — ответил инспектор и зловеще посмотрел на попутчицу. Та выскочила на первой же остановке, и Флинту полегчало. Кое-что у Генри Уилта он все-таки перенял: его способность приводить людей в замешательство.

Он вышел у больницы — автобус развернулся и поехал обратно, — и стал обдумывать дальнейшую стратегию поведения. Прежде всего: куда направятся дебил Ходж и два надменных дяди Сэма? На Оукхерст-авеню, 45, куда ж еще. Спросят у Евы, либо, если той нет дома, у четверняшек, где Уилт. Им, натурально, ответят: «В больнице». Флинт вошел под навес пустой автобусной остановки, достал мобильник и набрал хорошо знакомый номер.

Подошла Ева.

Флинт закрыл микрофон носовым платком и высоким, женским, как ему представлялось, голосом спросил:

— Это миссис Уилт?

Ева подтвердила, что это она.

— Говорят из психиатрической клиники Метьюен. Очень жаль, но вашего мужа, мистера Генри Уилта, поместили к нам на обследование в отделение серьезных черепно-мозговых травм. Операция назначена на… — Закончить не удалось. Ева взвыла не своим голосом. Инспектор переждал и продолжил:

— В ближайшие три дня он, к сожалению, не сможет принимать посетителей. Мы сами будем извещать вас о состоянии его здоровья. И повторяю, никаких посетителей. Пожалуйста, проследите, чтобы вашего мужа не беспокоили. А главное, никакой полиции, никаких допросов. Ему нельзя нервничать, вы понимаете?

Излишний вопрос. Ева шумно всхлипывала в трубку, а на заднем плане слышались голоса четверняшек, спрашивающих, что случилось. Флинт выключил телефон и, улыбаясь, направился к больнице. Пусть теперь Ходж и штатовские нахалы попробуют сунуться на Оукхерст-авеню! Ева им такое устроит, что мало не покажется.

Тем временем Руте-Шпицрутен как раз устраивали нечто подобное. Теперь, когда изуродованное тело Гарольда было найдено в прибрежных волнах у скал Северного Корнуолла, недалеко от Морвенстоу, а судмедэксперт, доставленный на вертолете из Лондона, подтвердил первоначальное заключение местного врача, что покойный, прежде чем утонуть, получил удар по голове, полиция смотрела на его смерть совсем другими глазами.

Того же мнения придерживались и люди из спецотдела, присланные в помощь остонской полиции. Особенно сильно их занимал тот факт, что кровь человека по фамилии Уилт, найденного без сознания в Новом районе Ипфорда, совпадает с кровью в гараже Лилайн-Лодж и на джинсах, которые Рут бросила за Особняком. Но хуже всего для Рут было то, что при возвращении из Ипфорда номер ее «вольво» зафиксировала автоматическая камера на автостраде — стремясь попасть домой до рассвета, она неслась со скоростью почти 100 миль в час.