Когда Мэттью впервые услышал прозвище, то испытал сильнейшую смесь эмоций, в которых поначалу не сумел разобраться. Тут было и чувство вины за все, через что Джессике пришлось пройти из-за него, и раскаяние — но, странным образом, и радость. Если она печалилась так много, значит, тоскует по нему. Возможно, жена все еще любила его.

Мэттью надеялся, что с Джессикой все в порядке, но, как ни пытался, не мог нарисовать в воображении встречу, не мог даже придумать, что скажет, когда они окажутся лицом к лицу. Красивые слова, возникающие в голове, казались слишком выспренними и к тому же не отражающими того, что он чувствовал. Как объяснить, сколько он потерял с ее бегством?

Ничего, успокаивал себя Мэттью, слова найдутся, главное, чтобы они были выслушаны и приняты.

Еще несколько минут — и вот перед ним дверь таверны «Рыжая лошадка». С сильно бьющимся сердцем Мэттью приостановился перед ней. Ладони у него внезапно вспотели, и Ситон вытер их о брюки. Все слова разом улетучились, голова стала гулкой и пустой.

Но он должен был войти — и вошел.

Джессика потерла мокрую тряпку куском грубого известкового мыла, несколько раз сжала в руках, чтобы мыло лучше разошлось, и снопа принялась скоблить и отмывать столы. Едкая жидкость щипала руки, покрасневшие от холодной воды, но она лишь изредка морщилась, продолжая работу. В этот ранний час только один стол в зале был занят. За ним расположилась группа моряков с «Виндмеера». Чтобы определить, что судно прибыло из Англии, стоило только прислушаться к резким, с оборванными окончаниями словам, доносящимся оттуда. Не выпуская из рук кружек с элем, моряки резались в карты под шутки и громкий смех.

Больше всего Джессике хотелось бросить все и подсесть к ним, засыпать их вопросами о том, что нового на родной стороне, но она заставляла себя продолжать работу. По правде сказать, ей вовсе не обязательно драить столы так, чтобы те сверкали, но это отвлекало.

Она поймала себя на том, что прислушивается, и склонилась ниже, пытаясь оттеснить мысли, вызванные звуками родной речи. Воспоминания и без того норовили ожить при каждом удобном случае и теперь рвались наружу из глубин, в которые она их запрятала.

Джессика снова намочила, намылила и выкрутила тряпку, перейдя к самому дальнему столику в зале. Косынка, под которую она всегда заправляла волосы в рабочие часы, слегка сбилась, и несколько светлых прядей выскользнуло, паря взад-вперед вдоль щеки в унисон движениям рук. Время от времени Джессика заправляла их, но они выскальзывали снова. Задумавшись, она не слышала стука двери и приближающихся шагов. Присутствие кого-то за спиной вскоре стало очевидным, но Джессика и не подумала повернуться, так как в это время за стойкой стояла другая девушка. Рука, протянувшаяся сзади, заставила ее отшатнуться.

— Работа выполнена прекрасно, — послышался нефом кий голос, — особенно для графини.

Рука легла на ее пальцы — загорелая и крепкая рука, очень знакомая. Медленно-медлен но Джессика повернулась.

— Мэттью… — растерянно произнесла она.

Как мог он оказаться здесь, в сотнях миль от Белмора, от Англии? Случайно? Нет, конечно. Но тогда его нужно прогнать, прогнать немедленно!

— Тебе не стоило приезжать за мной, — сказала женщина, потупившись.

Широкие ладони охватили ее руки, совершенно спрятав их. В них было тепло, уютно и безопасно.

— Мы с тобой женаты, Джесси. Или ты уже забыла об этом?

Как будто она могла забыть! Господи Боже, как она любила этого человека! Как жаждала вернуться в его объятия!

— Я все написала тебе в записке…

— И думала, конечно, что этого будет достаточно?

— Достаточно будет… — начала Джессика и запнулась, не в силах продолжать.