— Кто же свадьбу играет весной, разве нельзя дождаться сбора урожая? Не ко времени ты собралась под венец, вот и тёмные силы потянулись, накликала ты их, теперь мешают, беду сулят, — забубнила волхва, задумчиво глядя на богатое украшение.

Радмила же от слов старухи стала бела, как снег.

— Я и так долго ждала.

— Кто она? Та, кто отраву княжичу подсыпает, — вдруг спросила матушка у княжны.

— Вагнара, внебрачная дочь Всеволода, князя сарьярьского острога.

Ветрия нахмурилась, вопросительно поглядела на пришлую, та поторопилась разъяснить:

— Cарьярьское княжество не так славится, нежели Волдарская твердыня, где правит ныне князь Горислав, отец Данияра. Но вес свой имеет, потому как на границе стоит острог, от степи оберегает, врагов в земли не пускает.

— А с чего бы ей княжича травить?

— Не ведаю, матушка, не спрашивай даже. Не знаю. Я пыталась гнать её, как увидала в хоромах Данияра, а она мне только в лицо посмеялась… Не справиться мне с ней одной.

— А что князь Горислав, отец Данияра, чем занят?

— Так князь раненный, — ответила Радмила и, видя недоумение в глазах Ветрии, продолжила: — Стрела отравленная подорвала здоровье его и дух. Умирает он. Целители больше не в силах помочь ему. Вот и венчание отложилось по этой самой беде… — Радмила затихла, сглотнула, продолжая умоляюще смотреть на волхву.

Ветрия вытянулась, переглянулась с Зариславой. Весть страшная. Жили они далеко, да наслышаны об угрозе лихой. Выходит, если Горислава не станет, то тяжко будет народам жить. А если и наследник недужит, так это беда грозит всем людям, кои живут под крылом его. Выходит, и ялыньским беда грозит?

— Об этом я не слыхивала, не ведаю… — промолвила волхва, обращаясь к гостье. — Чем же так князь перед Богами провинился, что они разгневались на него? Отец при смерти, сын недужит. Никак Лихо в княжестве поселился? Али проклятие?

— Как появилась Вагнара, Данияр стал отказываться от меня… — с отчаянием заключила Радмила, твердя всё о своём, не понимая, о чём спрашивает её Ветрия. — А ведь наш союз только укрепил бы княжества…

На лице волхвы впервые за всю недолгую беседу появилось удивление, что для Зариславы было в диковину.

— Вот как… — выдохнула она, отдавая назад обручье. — Одно могу сказать, коли женщина-чужачка рядом с суженым твоим, стало быть, голуба, похоже на колдовство сие деяние. Оморочили любого твоего, и девка эта сильная, правда, о силе своей не знает.

Остерегаться тебе надобно не её, а того, кто за ней стоит.

— Конечно! Я о том и говорю! Она это всё! — воскликнула Радмила так, что Зарислава вздрогнула. — Путь проделала большой ради него, — вскинула она подбородок, но быстро опомнилась, успокоилась: поди да погонит хозяйка гостью спесивую за порог. — Матушка-волхва, помоги. Выручи. Богами прошу. Матерью Сва заклинаю. Только на тебя надежда, в нашем-то княжестве и нет кудесниц умелых. Одарю златом и серебром, сколько пожелаешь, спаси только суженого моего.

Зарислава мельком глянула на Ветрию, помешала ложкой деревянной отвар.

«Как молит… видно и правда любит, коли в такую даль поехала, сдюжила, не побоялась степняков этих».

— Не нужно мне твоё злато, княжна, — решила волхва. — Коли совесть есть, то о плате более не помышляй.

Радмила вновь поглядела на притихшую помощницу. Зарислава же, подцепив рушником чугунок с огня, поставила на стол, ловко слила отвар в плошку, но тут пальцы соскользнули, и обжигающий вар пролился на руку.