— Да уж, это точно, — смеясь, заключила Натали. — Никто и не сомневается.

Джонатан рассеянно стал водить пальцем по краю чашки.

— Несколько человек были ранены во время его торжественного въезда в город. Двое или трое, и очень серьезно. Я располагал недостаточной информацией, чтобы предотвратить беспорядки. — Выражение его лица стало напряженным, а голос серьезным. — Но как бы то ни было, Луи Филипп вряд ли продержится у власти больше года. Народ пришел в волнение и уже готов к переменам.

— А как наш друг граф Арль? — Джонатан нахмурился:

— Он, вероятно, уже вернулся в Марсель, и для него уже все неприятности позади. Граф и другие аристократы слишком заметные фигуры, чтобы держать их в тюрьме во время гражданских беспорядков. У французского правительства есть более важные дела, чем преследовать богатых дворян за попытку убить короля, что, к сожалению, не так просто доказать. Легитимисты хотят видеть Анриха королем, и очень возможно, что их желание станет реальностью.

Натали на мгновение задумалась, сделала глоток кофе и стала неподвижно смотреть на стол.

— Итак, что ты можешь сказать мне о шоколаде? — вдруг спросил Джонатан.

— А что ты можешь сказать мне об изумрудах? — в свою очередь спросила Натали.

Он вздохнул и потер лоб рукой.

— Я забыл о них.

— Опять?.. — шутливо воскликнула Натали. Положив себе в кофе еще ложку сахара, она с озорным видом посмотрела на Джонатана. — Еще одна твоя вредная привычка. Уважающий себя вор просто не может так часто забывать об объектах своих устремлений.

— Именно поэтому мне так нужна ты, Натали, — признался Джонатан. — Кажется, я становлюсь слишком старым для этой работы. Ничего уже не помню.

Девушка внимательно посмотрела на него.

— Но тебе нет и тридцати. И не торопись менять тему разговора.

С трудом сдержав улыбку, молодой человек оперся локтями о дубовый стол и начал вертеть в руках чашку.

— Настоящие изумруды я отдал Мадлен на следующий день после их похищения. И она увезла их из Франции еще до бала. Нельзя было допустить, чтобы граф понял, что является обладателем стеклянного ожерелья.

Натали тоже поставила локти на стол и закрыла лицо руками.

— Значит, получается, что во Францию ты привез две совершенно одинаковые подделки.

— Да. И еще ожерелье из ониксов, — подтвердил Джонатан. — Сначала я не мог твердо сказать, что же именно мне потребуется и что я оставлю в сейфе перед балом. В конце концов я выбрал оникс.

— Выходит, я украла стеклянное колье из твоего чемодана. Представляю, как глупо это выглядело со стороны.

— Не смущайся, — успокоил ее Джонатан, глядя, как краска заливает щеки Натали. — Твоя проницательность очень удивила меня.

— Теперь понятно, почему ты не рассердился на меня.

— Я бы не рассердился, если бы ты украла даже настоящие изумруды, Натали, — проговорил Джонатан и посмотрел на Натали восхищенным взглядом — Мне в тебе нравится абсолютно все.

Девушка на минуту задумалась, а затем покачала головой:

— Отвратительно. Мадлен все знала, но тем не менее позволила мне надеть эту подделку на тот вечер в Париже.

Джонатан улыбнулся и нежно взял Натали за запястье, но она попыталась вырваться. Тогда он накрыл ее маленькую мягкую руку своей и сказал.

— Мадлен — прелесть, Натали.

Она застонала и свободной рукой провела по своему лбу.

— Да, она удивительная. Вы двое — отличная команда.

Джонатан не мог понять, шутит Натали или говорит всерьез.