— Она отобрала мою комнату, — заныла Уэнзди, по-прежнему кутаясь в обгоревшее одеяло.

— По-моему, она отобрала больше, чем только комнату, — улыбнулся Северн. — А ты, Заред, иди спать.

Тем временем Лайана и Роган по-прежнему стояли друг против друга. Роган понимал, что должен наказать ее — еще немного, и она убила бы его, — но теперь, поняв, что это просто приступ женской ревности, знал, что волноваться нет причин.

— Мне следовало бы приказать тебя высечь.

— Попробуй дотронуться до меня, и в следующий раз я подожгу волосы на твоей голове.

— Но, послушай… — сказал он. Она заходит слишком далеко. Он готов мириться с женскими истериками — недаром женщины есть женщины, — но это уж слишком.

Лайана попыталась ткнуть в него факелом. Роган, казалось, не замечал, что на нем нет ни единой нитки.

— Теперь твоя очередь слушать меня. Я молча стояла в стороне и наблюдала, как ты всячески игнорировал и унижал меня. Ты позволил этим… этим шлюхам смеяться надо мной. Надо мной! Госпожой замка! Я твоя жена и заслуживаю почтительного обращения. Так что, помоги мне Боже, ты станешь обращаться со мной учтиво и с уважением — я не требую любви, и, кроме того, ты больше не станешь спать с кем ни попадя, иначе одним прекрасным утром можешь не проснуться.

Роган потерял дар речи. Одно дело, когда тебе угрожает враг, но эта женщина его жена!

— Ни одна женщина не смеет угрожать мне, — спокойно заявил он.

Лайана снова ткнула в него факелом, но Роган одним легким движением отобрал у нее факел и сжал талию. Он хотел вытащить ее из комнаты, дотолкать до подвала и запереть там, но теперь, когда ее лицо было так близко, гнев сменился желанием. Никогда еще он не желал женщину так, как эту. Он умрет, если не овладеет ею!

Роган положил руки на ее плечи и попытался сорвать сорочку.

— Нет! — покачала она головой, отстранившись.

Он был ослеплен страстью, обезумел от желания. Намотав на руку ее волосы, он притянул девушку к себе.

— Нет, — прошептала она, приблизив губы к его губам. — Больше ты меня не изнасилуешь. Но можешь любить меня всю ночь.

Роган окончательно растерялся. Женщины отдавались ему, женщины соблазняли его, но никогда ничего не требовали. И вдруг ему захотелось ублажить ее. До этой минуты ему было совершенно все равно, доставляет он наслаждение женщине или нет, но этой он хотел дать истинное блаженство.

Он ослабил хватку и осторожно притянул Лайану к себе. Обычно он не трудился целовать женщин, с которыми спал, потому что они были всегда готовы лечь под него и расставить ноги. Так что поцелуи были пустой тратой времени. Но эту женщину он хотел целовать.

Лайана откинула голову и отдалась поцелую, чувствуя мягкость его губ, погрузив пальцы в его волосы. Его губы прижимались к ее губам все крепче, кончики языков соприкоснулись. Лайана застонала и прильнула к нему.

Роган не мог больше ждать. Одна рука вцепилась в ее бедро. Он поднял ее правую ногу и положил себе на талию. Потом другой рукой поднял ее левую ногу.

Лайана, совсем неопытная в обращении с мужчинами, не понимала, что происходит, но голова кружилась от поцелуев и прикосновения его пальцев к ее голой попке. Прежде чем она сообразила, что происходит, он прижал ее стене и вошел со всей силой человека, использующего таран, чтобы взломать запертую дверь. Лайана протестующе вскрикнула от боли, но ее лицо было прижато к его груди, так что он ничего не услышал.

Казалось, он вонзался в нее целую вечность, и сначала она сгорала от ненависти к этому человеку и к тому, что он делал с ней… но постепенно глаза ее широко раскрылись, когда глубинное, внутреннее наслаждение начало распространяться по всему телу.