Годфри запыхтел от злости, но Мерри он в этот момент не интересовал. Она спросила:

— А зачем было подмешивать Алексу зелье во время путешествия, если вы считали, что я уже забеременела?

— Так ведь оно осталось, — ответила Эдда и пожала плечами. — Я приготовила очень много, решив, что его надо будет подмешивать долго. Но все оказалось к лучшему. Побочный эффект зелья сделал Алекса неповоротливым, он стал плохо соображать, и это мне было на руку. Я подумала, что в таком состоянии Годфри будет легче с ним справиться. — Она замолчала и устремила презрительный взгляд на Годфри: — Но этот никчемный мальчишка и здесь умудрился напортачить — случайно сам выпил то, что предназначалось хозяину.

— Я же говорил, — воскликнул Годфри, — что это не было случайностью. Я всыпал зелье в вино, когда в палатке никого не было — все ушли лечить кобылу, которую я слегка порезал.

— Значит, это было твоих рук дело? — вскинулась Мерри.

Годфри кивнул:

— Это был совсем маленький порез. Я собирался обратить внимание на него еще до того, как его заметил Ален. Но потом вы вышли из палатки, а я вошел и сделал все, что нужно.

— Слишком много зелья, — мрачно пояснила Эдда и пожаловалась Мерри. — Он удвоил дозу, которую я велела ему использовать, а потом оказался настолько глуп, что сам выпил вино.

— Ты сказала использовать две порции, — заспорил Годфри.

— Нет, глупец, только одну.

— Две! — продолжал настаивать Годфри. — И я знал, что делаю, когда она дала мне вино. Но что можно было изменить? Сказать, что сам насыпал туда зелье, и не пить?

Эдда уже открыла рот, чтобы ответить какую-то резкость, но, не сказав ни слова, с удивлением и подозрением уставилась на Мерри, которая неожиданно засмеялась.

— Что тебе показалось таким смешным, Меревен Стюарт?

— Мерри д'Омсбери, — поправила женщину Мерри и пояснила: — Я смеюсь, потому что вы оба нелепы. Просто пара шутов, слишком неловких и глупых, чтобы добиться успеха даже в самом простом деле.

— Да неужели? — мрачно усмехнулась Эдда. — И, тем не менее, твой муж сейчас умрет.

— Ну, это как карта ляжет, — пожала плечами Мерри, хотя у нее заныло сердце при мысли, что Алекс, быть может, в этот самый момент умирает. Этого не произойдет, если она сумеет найти способ спасти их обоих. Правда, пока ей что-то ничего умного не приходит в голову.

— У нас останешься ты, — сказала Эдда, — и ребенок, которого ты носишь. — Увидев, что Мерри собирается возразить, она добавила: — Ты хочешь сказать, что при первом удобном случае разоблачишь нас, но все дело в том, что такого случая у тебя не будет. Зелье, которое я давала Алексу, не единственное из тех, что мне известны. Моя мать была травницей, она знала обо всем, что можно взять у природы и использовать для лечения… и не только. Я узнала от нее много интересного. Уверяю тебя, я смогу погрузить тебя в полное молчание до самого рождения ребенка. Ты будешь бледной тенью бродить по замку, а все подумают, что у тебя повредился рассудок. Ну а во время родов ты, конечно, умрешь, даже если мне придется помочь тебе, закрыв рот и нос куском шкуры.

Мерри медленно кивнула и сказала:

— Все понятно, хотя я собиралась говорить не об этом. Я только хотела сказать, что не ношу ребенка.

Эдда растерянно заморгала. Ее ум отказывался принимать новость. Потом она решительно замотала головой:

— Этого не может быть. Твое женское недомогание…

— …всегда начиналось то раньше, чем нужно, то с задержкой, — объяснила Мерри со вздохом.