– В счастье, удачу, судьбу, талисманы…

– Но не только цыгане верят во все это.

– Наверное. Хотя подобных людей не так уж много. А главное – у нас больше практики в этих делах, – он усмехнулся. – И у нас лучше получается.

Мариана обхватила колени руками.

– Ты – первый цыган, которого я встретила в своей жизни…

– И тебе не хватает красного кушака и всхлипывающей скрипки?

– Нет. Прежде чем отыскать тебя, я много успела узнать о цыганах. – Заметив, что Луи насмешливо вскинул брови, Мариана поспешно добавила:

– Ну, конечно, не все, а только самое главное…

Он покачал головой:

– Ты могла увидеть только рябь на поверхности воды. Самое главное обо мне ты узнала здесь.

– Может быть, – Мариана задумчиво посмотрела на него. – Никогда не видела тебя таким расслабленным и спокойным. Даже в Дарсебо ты не был таким.

– Я счастлив, – просто ответил Луи. – И это ты сделала меня счастливым.

– Неужели я? – Впрочем, Мариана и сама чувствовала это. Ведь она так страстно хотела сделать его счастливым, хотела, чтобы жизнь его стала совершенно безоблачной. – Как… хорошо!

– Больше, чем хорошо, Мариана! Ты заставила меня поверить тебе, и если теперь…

– А этот медальон, что ты носишь на шее, – талисман? – поспешно перебила она.

Луи пристально посмотрел на нее, но не стал возвращаться к прерванному разговору.

– Да. Он всегда был на мне, сколько я себя помню.

Ребенком я воображал, что родители повесили его мне на шею для того, чтобы узнать меня, когда я найдусь. – Он усмехнулся. – Я очень долго отказывался посмотреть правде в глаза.

– Какой правде?

– Что они продали меня Джино и никогда не станут искать…

Мариана широко раскрыла глаза.

– Нет! Такого не может быть! Увидев, с каким ужасом она смотрит на него, Луи покачал головой.

– Это произошло много лет назад. Сейчас это уже не имеет для меня никакого значения.

Но Мариана не могла в это поверить. А главное – было страшно представить себе, какие страдания перенес мальчик, узнав правду о своих родителях.

– Да перестань же ты так огорчаться! – воскликнул Луи. – Если ты сейчас расплачешься, я буду просто в отчаянии и никогда себе не прощу, что испортил тебе такой чудесный день.

– С чего ты решил, что я собираюсь плакать? – встряхнула головой Мариана. – И я не представляю, что ты можешь впасть в отчаяние. По моему, это совершенно не свойственно тебе.

– Всякое в жизни случалось. Кстати, в такие моменты мне очень помогал мой талисман. Я, собственно, и ношу его, чтобы не упустить ни единой возможности зацепить свое счастье.

– Неужели ты действительно веришь в это?

– О, да! Подумай сама: из самых низов общества – из бедности и нищеты – я поднялся до того слоя, где не знают, что такое отказать себе в чем либо. Конечно, мне помогали страстное желание выбиться в люди и упорство, но никогда нельзя сбрасывать со счетов магическую помощь и магическую власть.

Мариана не могла понять, шутит он или говорит серьезно.

– Вряд ли ты сам веришь в свои слова.

– А почему бы и нет?

– Потому что это неразумно! Мне кажется, чего то можно добиться только при помощи ума, упорной работы и…

– Хочешь сама убедиться?..

Мариана нахмурилась, пытаясь догадаться, к чему клонит Луи, а он аккуратно положил свою удочку на землю и поднялся.

– Подойди сюда.

Мариана пожала плечами, оттолкнулась от сосны и подошла к нему. Луи расстегнул фланелевую рубашку и приложил ее руку к медальону.