Она еще покажет кузькину мать этой папенькиной дочке!

Глава 9

Алена (которую теперь все чаще называли Алешей) и Юля сидели на утесе, любуясь закатом. Юля щурилась на оранжевый круг возле горизонта, прямо на глазах оседавший в расплавленное золото моря. Она думала о том, как долго еще продлится их заточение, и ловила себя на мысли, что ей вовсе не так уж хочется возвращаться в Москву. Тем более, если подумать, кто там ждет ее? Кому она нужна там?

Алеша осторожно обнял девушку, прижался щекой к нагретой солнцем коже ее плеча и блаженно закрыл глаза.

«Господи, — безмолвно взмолился он верховному судье, — прошу тебя, еще только один день с ней… Только один день счастья! Прошу тебя, Господи!»

Солнце незаметно опустилось в темные воды моря, и наступившие сумерки укутали сидящие на берегу фигуры непрозрачной прохладной пеленой.

«Только еще один день, Господи!»

* * *

За каждую передачу по пять тысяч, прикинула в уме Лариса, а уже прошло их шесть. А сколько еще будет! Только бы задержаться здесь подольше, тогда, наверно, ей наконец удастся поправить свое материальное положение. А потом — продажа права показа иностранным телекомпаниям, регистрация товарного знака «Укрощение строптивых», выпуск фирменной водки, кетчупа, майонеза и кроссовок… Наполеоновские планы туманили ей голову.

Со сладостным удовлетворением Лариса смотрела по телевизору «Укрощение строптивых», любуясь творением рук своих, когда в комнату неожиданно постучали. Быстро выключив телевизор, она наобум раскрыла книжку и крикнула:

«Войдите!»

Это была Ольга Витальевна. Ее лицо сохраняло озабоченное выражение, свойственное ей в последнее время.

— Не понимаю, что происходит, — пожаловалась она, входя в комнату.

— Пришла с вами посоветоваться.

— А что такое? — невинно спросила Лариса, с видимой неохотой закрывая книгу. — По-моему, жаловаться не на что, все в порядке. Голодом нас никто не морит, воды полно, электричество работает.

— Не хлебом единым… — туманно высказалась Ольга Витальевна. — Не понимаю, что происходит с девочками. С нами всеми.

— А что такое?

— Неужели вы ничего не замечаете? Мне кажется, все смирились со своей участью, больше никто не хочет освобождения. Никто! Юля с Алешей ничего не видят, кроме друг друга, Лиза и Надя помышляют только о том, как бы половчее отбить хахаля у соперницы. И даже вы, как мне кажется, с недавних пор совершенно отказались от попыток вырваться на свободу… Лишь я одна еще трепыхаюсь, пытаясь что-нибудь изобрести.

От подобного обвинения Ларисе стало как-то неуютно. А что, если эта пронырливая особа дознается, почему она не горит желанием уехать с острова?

Теперь ей это просто невыгодно! Ольга Витальевна стала очень опасной…

— Ну что вы! — с милой улыбкой возразила Лариса. — Мне кажется, вы все преувеличиваете! Что касается меня лично, то больше всего на свете я мечтаю вернуться домой, к родителям, друзьям и близким… — Ее глаза затуманила искусственная слеза, а руки мелодраматически сжались.

— Но вы теперь кажетесь такой успокоенной… Даже счастливой!

— Ну что вы! — возразила Лариса. — Да я ночей не сплю, только и думаю, что бы такое изобрести, чтобы поскорее вырваться из этого голубого рая!

Я все думаю и думаю… Но придумать ничего не могу! — вздохнула она и добавила с грустью:

— К сожалению, вынуждена признать, обратного пути отсюда нет! Мы заперты здесь пожизненно. Мы в тюрьме, но вместо тюремных стен — морская вода, под которую не сделать подкоп, через которую не перепрыгнуть, которую не переплыть… Я признаю свое полное поражение!

— Но ведь мы должны бороться, и я уверена… — горячо возразила Ольга Витальевна.