— Злобный старикашка с верхнего этажа, — повторила ее бабушка и рассмеялась. — Да, очень точное описание!

Младшая фру Перссон тоже улыбнулась. Старушка сегодня точно не похожа на себя! По целому ряду причин, более или менее очевидных, свекровь и невестка никогда не любили друг друга. Но сегодня Хельга не была такой безответной, как обычно, и Марте это понравилось. Хотя это, скорее всего, временное. Мать Молли взяла еще кусок сахарного кренделя. Пора завершать этот визит вежливости.

В доме царила невероятная тишина. Дети в садике, Патрик в Гётеборге — и все это означало, что она может спокойно заняться книгой. Эрика перенесла свою работу из кабинета в гостиную, и теперь бумаги были разложены по всей комнате. В последние дни стопка ее записей пополнилась копиями материалов следствия по делу об убийстве Ингелы Эрикссон. Для этого потребовались долгие уговоры, но в конце концов писательнице удалось получить одну из распечаток, которые Патрик собирался взять с собой на совещание. Она тщательно прочла эти документы — не раз и не два. Там и в самом деле было жуткое сходство с ранами Виктории.

Кроме того, Фальк прочла свои записи встреч с Лайлой в тюрьме, разговора с ее сестрой, с приемными родителями Луизы и сотрудниками исправительного учреждения. Она провела так много часов в беседах с разными людьми, пытаясь понять, что же произошло в тот день, когда был убит Владек Ковальский, а теперь еще к тому же пытаясь найти связь между этим убийством и исчезновением пяти девочек…

Эрика поднялась на ноги и попыталась охватить единым взглядом все лежавшие перед ней материалы. Что же такого пытается сказать ей Лайла, но все никак не может из себя выдавить? По словам сотрудников, за все эти годы она ни с кем не поддерживала контактов. Никаких визитов, никаких звонков, никаких…

Стоп! Писательница замерла. Она забыла уточнить, получала ли Лайла корреспонденцию и отправляла ли сама кому-нибудь письма. Какой досадный промах! Женщина схватила телефон и набрала номер тюрьмы, который теперь знала наизусть:

— Добрый день, это Эрика Фальк.

Надзирательница, ответившая на телефон, узнала ее и поздоровалась:

— Привет, Эрика. Это Тина. Ты собираешься снова нас навестить?

— Нет, сегодня не планирую. Я только хотела уточнить одну вещь. Получала ли Лайла почту за все эти годы? И отправляла ли что-нибудь сама?

— Да, она получила несколько открыток. Кроме того, мне кажется, что было и несколько писем.

— Вот как? — удивилась писательница. Такого ответа она не ожидала. — А тебе известно, от кого?

— Нет, но, может быть, здесь найдется кто-то другой, кто знает. Как бы то ни было, открытки были пустые, без текста. И она не захотела их брать.

— В каком смысле?

— Насколько я знаю, она даже не пожелала взять их в руки. И попросила нас их выбросить. Но мы сохранили их — на случай, если она передумает.

— Так они у вас сохранились? — Эрика не могла скрыть своего возбуждения. — Можно мне их увидеть?

Заручившись обещанием, что она может приехать и посмотреть открытки, Фальк положила трубку. Она была взбудоражена. Все это точно что-то означает! Однако она никак не могла даже предположить, что именно.

Йоста почесал свою седую шевелюру. В участке было пусто и одиноко. Помимо него самого, здесь осталась только Анника. Патрик с Мелльбергом уехали в Гётеборг, а Мартин отправился в Сельвик, чтобы опросить жителей вилл, расположенных рядом с пляжем. Водолазы пока не обнаружили тело в полынье или неподалеку от нее, но это было и неудивительно, учитывая все обстоятельства. Сам Флюгаре съездил к нескольким приятелям Лассе и переговорил с ними, но о деньгах никто из них ничего не знал, и теперь старый полицейский сидел и размышлял, не съездить ли ему в Квилле, чтобы поговорить с руководителями религиозной общины, в которую входил пропавший мужчина.