Полетт выскочила из комнаты. Она не собиралась больше спорить с Бонни, тем самым предоставляя той возможность упиваться своими нелепыми претензиями. Ведь эти претензии были на самом деле нелепы! Франко же сам сообщил ей, что не испытывает ни малейшего влечения к той женщине. Полетт нетвердым шагом вошла в спальню. Она была страшно расстроена – и не стоило этого отрицать. Отчего Бонни так уверена в своих чарах? Неужели что-то и впрямь изменилось? Ведь в ту ночь, когда Бонни напилась, ее отнюдь не преисполняли подобные чувства.

Господи, да о чем же она думает? Неужели все это правда? После сладких ночей любви и нежных признаний? Полетт до мельчайших подробностей вспомнила их свадебную ночь – и не смогла поверить, что все это было лишь притворством…

Франко, как и обещал, появился к полуночи у ее постели. Она присела, голодными глазами наблюдая, как тот раздевается возле ее кровати. Но внутри себя ощущала лишь холод, оскорбленная тем, что только ночная мгла и позывы возбужденного тела привели к ней Франко.

– Это правда, что Бонни остается? – спросила Полетт наконец – не могла не спросить, потому что ей просто необходимо было знать об этом.

Молчание затянулось. Сердце Полетт забилось сильнее.

– Да, на какое-то время, – сухо ответил Франко.

Полетт глубоко вздохнула.

– Я, конечно, не предлагаю тебе немедленно выкинуть ее прочь… но ведь у твоего отца есть и другие дома.

Глаза Франко недобро сузились, губы сжались.

– До поры до времени она останется здесь.

Полетт все же решила продолжить.

– Стало быть, ты ожидаешь, что я буду жить под одной крышей с женщиной, утверждающей, будто у тебя с нею роман, и которой безразлично то, как к подобным утверждениям отнесутся окружающие? Не слишком ли много ты от меня хочешь… Или есть какая-то особая причина, ради которой мне следует ее терпеть?

– Dio! – прорычал Франко, внезапно теряя терпение. – Не успели мы положить отца в гроб…

– Где Бонни очень хотела его увидеть, – жестоко продолжила Полетт.

Глаза ее мужа бешено сверкнули.

– Как и каждый человек, она со злости может ляпнуть то, чего вовсе не желает.

– Да, она чертовски хорошая актриса, – заметила в ответ Полетт. – И играет тобою, будто рыбкой на крючке.

– В данный момент я отвечаю за судьбу Бонни, – со злостью прорычал Франко. – Она вдова моего отца. И если я выброшу ее прочь, то куда ей деваться? Я так поступать не собираюсь. У нее столько же прав находиться здесь, как и у тебя. Будущее ее пугает. И поэтому она так зависит от меня.

– А тебе это ужасно приятно, – продолжала Полетт. – Сексапильный мужик и хрупкая дамочка, повинующаяся каждому его слову. Когда рядом с тобою Бонни, ты немедленно начинаешь ощущать себя повелителем чуть ли не целого мира!

– Знаешь, чего я в тебе не люблю? Того, что ты страшно ревнива! Бонни, по крайней мере, знает, когда ей следует заткнуться. – Полетт побледнела и растерянно захлопала ресницами. – Сегодня ночью я ожидал от тебя нежности…

– Секса, – уточнила Полетт, с вызовом глядя в его красивое лицо.

– А почему бы и нет? И секса тоже. Ты же моя жена, – согласился Франко. – Спать со мной – твоя супружеская обязанность!

Господи, так вот что означает для него супружество! Лишь возможность обладать ее телом!

– Ты мне отвратителен! – закричала Полетт.

– Значит, ты не возражаешь, если я пойду к той, которая считает иначе? – словно ножом отрезал Франко и, выскочив из спальни, с такой силой хлопнул дверью, что та лишь чудом не слетела с петель.