Во что она верила? В бога? В дьявола? Или в реинкарнацию? Этот сумбур мыслей и образов вокруг… Сквозь них пробивалась ее слабая, за что-то цепляющаяся душа.

Во что ты верила, Рут? Что ты ожидала увидеть?

Что-то… знакомое.

Но этот мрак она не знала и такой смерти не желала. А ступни все перебирали по пустоте, нащупывая свою невидимую тропу.

Почему она идет? Почему еще осознает себя?

Не выдержав пытки собственными вопросами, она издала пронзительный крик. Голос – единственное, что осталось с ней. В ответ вторило многоголосое эхо таких же заблудших душ.

А может, никого тут и нет и она слышит только себя.

Как же вернуться?

Милая, нет пути назад. Ты что, не поняла? Ты умерла.

Охватило отчаяние, которое все еще было очень человечным… Последнее, что осталось в ней от Рут. Вместе с ним медленно начинало собираться намерение, и остатки воли стягивали вместе уцелевшие куски ее личности.

Не так все должно быть: лучше, иначе.

«Я не могу брести здесь вечно. Кто-то ошибся».

Проблески во мраке распылились, и снова накатила вечная ночь, непроглядная, обволакивающая. Рут перестала видеть свои ноги.

«Мне нужно найти лазейку. Пусть она ведет назад или вперед, но я хочу найти смысл в этой пустоте, открыть в этой тьме хоть одну истину…»

Вдруг мрак стал наполняться слабым светом, проступающим как тусклые мазки краски. Чья-то кисть наносила мир вокруг нее, но этой реальности она не знала. Босые ступни уже брели по золотой пыли… Ощущения живой земли не было, но это определенно был какой-то новый путь. У него имелась форма и текстура. Пространство вокруг становилось реальным.

Рут прибавила шагу.

Неожиданно послышались еще чьи-то шаги, следующие в своем размеренном ритме. Шаги, не крики! Все вокруг обретало контуры, как и она сама. Вот ее руки и волосы, стекающие по плечам. На ней те же юбка и блузка, что она надела в день своей смерти.

Рут побежала, и к ней окончательно вернулось чувство себя. Что бы тут ни было, это верное направление.

Впереди начали проступать очертания чьей-то фигуры: спутанные длинные волосы и ссутулившиеся плечи, руки в карманах, а на ногах – высокие тяжелые ботинки. Другой человек в этом лабиринте тоски… И если так выглядит истина, то нужно догнать ее во что бы то ни стало.

До нее доносилось собственное хриплое дыхание, а значит, она и в самом деле оживала.

И вот они поравнялись. Ее рука мягко коснулась его локтя, и человек заторможенно повернул голову, словно сначала ему надо было вынырнуть из глубин самого себя.

Сквозь нее уставились светло-зеленые глаза. Уголки его губ были устало опущены. Молодой мужчина выглядел изморенным и равнодушным, выгорая прямо перед ней.

– Куда ты идешь? – спросила она, едва различая свой голос.

Но ее прекрасно слышали.

– А что, здесь есть куда идти?

Вопрос был в точку.

– Думаю, да.

– И куда идешь ты? – остывшим голосом спросил мужчина.

– Мне надо вернуться. Произошла ошибка: я не должна была умереть.

– Неужели нет никого в этой дурацкой загробной жизни, кто о тебе позаботится и объяснит, что делать? – сквозь эхо ехидства в нем появилось подобие жизни.

Рут замедлила шаг, и ее спутник – тоже. Мимо них тем временем проплывали смутные силуэты… Дома? Горы? Леса? Все здесь существовало, пока они задерживались в этой точке. Рут провожала эти пятна встревоженным взглядом, не чувствуя себя уверенно, хотя уже обрела свое тело.

– Нет… боюсь, что нет. Я, по крайней мере, никого не нашла.

– Тогда чем это место отличается от того, откуда мы пришли? – невесело хмыкнул этот тип.