– Да, мы разговаривали. Тимьена думала, нам следует действовать открыто после случая с Портером, более официально.

– Почему?

– «Просто чувство, – вот ее слова, – больше ничего». – Мерривейл произнес слово «чувство» так, словно считал это просто женской слабостью.

– Значит, просто чувство, ничего существенного?

– Вот именно.

– Похоже, это чувство ее не обмануло. Вам следовало прислушаться к ней.

– У нее всегда были эти сумасшедшие чувства, – возразил Мерривейл. – Ей не нравилось работать с Карлосом, например.

– Итак, у нее были возражения. Почему она возражала против Карлоса?

– Это только предположение, но мне кажется, что когда-то он грубо домогался ее благ. В любом случае, в Агентстве не посмотрели бы на это одобрительно. Они знают работу, которая им поручена, и все последствия, отсюда вытекающие.

Перуджи смотрел на него, не отрываясь.

Лицо Мерривейла напоминало открытую страницу, на которой можно было прочитать все мысли: «Меня обвиняют в этих потерях. Почему выбрали меня? Я только выполнял приказания».

Прежде чем Мерривейл высказал вслух эти мысли, Перуджи сказал:

– Давление сверху растет, и мы должны получить какие-то объяснения. Ваша роль в этом деле – особая, и спрос с вас будет особый.

Мерривейл мог теперь представить всю картину: давление сверху возрастает, и кому-то придется стать козлом отпущения. И этим козлом отпущения должен стать Джозеф Мерривейл. То обстоятельство, что он сам защищался таким образом много раз, не уменьшало его страданий от понимания того, что теперь сам оказался в похожем положении.

– Это несправедливо, – выдохнул Мерривейл. Это просто несправедливо.

– Мне бы хотелось, чтобы вы припомнили как можно больше из вашего последнего разговора с Тимьеной, – произнес Перуджи. – Все!

Мерривейл воспользовался моментом, чтобы взять себя в руки.

– Все?

– Все!

– Очень хорошо. – Мозг Мерривейла был тренированный, и он мог по памяти воспроизводить многие разговоры. Однако на этот раз необходимо анализировать каждое слов, чтобы ненароком не навредить себе. Бессознательно он забыл при пересказе о своем ложном английском акценте. Перуджи это позабавило.

– Итак, она отправилась искать Карлоса, – прервал в конце Перуджи.

– Да. Карлос был в Архиве, я полагаю. – Мерривейл вытер пот, выступивший на лбу.

– Какая жалость, что мы не можем спросить ее об этом здесь, – заметил Перуджи.

– Я рассказал вам все! – запротестовал Мерривейл.

– О, я верю вам, – сказал Перуджи. Потом покачал головой. – Но… кое-что еще осталось. Она прочитала отчеты и… – Он пожал плечами.

– Агенты, случается, погибают при исполнении, – продолжал Мерривейл.

– Конечно, конечно, – согласился Перуджи. – Обычная вещь.

Мерривейл нахмурился, по-видимому, полагая, что все факты выставлялись так, чтобы потопить его.

– Карлос имел подобные возражения? – спросил Перуджи.

– Ни единого.

Перуджи сложил губы в задумчивости. «Проклятое дело! Итак, маленький клерк наконец попался. В конце концов, легендарная осторожность не спасла его. До сих пор эта осторожность каким-то образом помогала ему выкручиваться. Возможно, Карлос еще жив». Но почему-то Перуджи не слишком верил в это. Первая пешка была снята с доски, затем вторая и третья.