– Бог читает прямо в сердце, минуя языки и слова, – сказал варвар.

    Евсевий зашел с другой стороны.

    – А твои слушатели, в церкви, которым ты читаешь Писание, – они-то понимают, что ты им читаешь?

    – Да.

    – Что же, они все каппадокийцы?

    – Нет, не все.

    – Да как же они понимают твой греческий?

    Варвар молчал. Евсевий сверлил его глазами и сердился.

    Отвечать толмач не хотел. Но его с детства приучали отвечать правду, если спрашивает старший. И особенно – если спрашивает клирик. И потому в конце концов ответил Евсевию:

    – Потому что я читаю на их родном языке.

    Смысл сказанного не вдруг улегся в голове Евсевия, забитой множеством самых разных мыслей и забот.

    – Так ты говорил, что они готы…

    – Я и читаю на готском, – совсем тихо сказал варвар.

    И тут Евсевий подскочил, уронил две подушки.

    – Ты читаешь Писание на языке варваров?

    – Несколько отрывков, – пояснил чтец.

    – Кто же переводил их?

    – Я, – сказал толмач.

    Евсевий прикрыл глаза.

    – Прочти что-нибудь, – приказал он. – Хочу послушать.

    Густая, тягучая варварская речь зазвучала в комнате, где и без того было душно. На своем варварском наречии молодой собеседник Евсевия говорил точно другим голосом, более низким. И чем дольше он говорил, тем благозвучнее становилась в ушах Евсевия готская речь. А ведь не далее как несколько часов назад он полагал ее пригодной лишь для солдатской брани да бесконечных торгов в пограничных городках.

    Наконец толмач замолчал. Евсевий тотчас открыл глаза.

    – Что читал?

    – От Матфея, шестая глава.

    – Я так и думал. Повтори еще раз, хочу запомнить. «Отче наш» повтори.

    Чтец послушно начал:

    – «Atta unsar…»

    С его голоса старый римский аристократ начал заучивать, неуклюже произнося слова чужого языка. Наконец, оставили это занятие – для него, Евсевия, увлекательное, для толмача же утомительное.

    Засмеялся старик, закашлялся и сказал наконец:

    – А я-то, старый дурак, думал, из готского не стоит запоминать ни слова, раз на нем говорят только о войне и торговле. Но ты говоришь на этом языке о Боге, и у тебя это получается. Иди, я буду спать.

    Он благословил варвара, и тот вышел.

    Тогда второй, что был с Евсевием, подошел ближе. Как и было заранее решено между ним и Евсевием, он не принимал участия в разговоре – только наблюдал и слушал.

    Евсевий все глядел на занавес, за которым скрылся готский толмач.

    – Как, он сказал, его зовут? – спросил Евсевий у Демофила.

    Толмач не называл своего имени, но Демофил его знал и ответил:

    – Ульфила.

    – Что это по-ихнему означает? – Евсевий сдвинул брови, припоминая. – «Волк»?

    Демофил покачал головой.

    – «Волчонок», – поправил он Евсевия.