Слава богу, что у нас принята десятичная система. Не знаю, что бы мы делали, если бы она основывалась на двенадцати, как в Древнем Вавилоне. Все смотрели на меня, поэтому никто не замечал странных телодвижений Джона, к которому я стояла лицом. Ему бы в пантомиме выступать. Единственное число, с которым у меня возникли сложности, — это девятка.

У нас все получилось, но я набирала номер медленно, так как мне требовалось подумать. Предстояло преодолеть слишком много препятствий. Первое заключалось в том, что Пьетро вряд ли сам ответит на звонок.

Он и не ответил. Ровный и безликий голос принадлежал дворецкому.

— Это синьорина Блисс, — медленно сказала я. — Я говорю по поручению сэра Джона.

Луиджи, который к тому времени забрал у Бруно пистолет, с подозрением посмотрел на меня. Я улыбнулась и кивнула ему. В конце концов, он же не знает, о чем я договорилась с вымышленным адвокатом. Поэтому нет ничего удивительного в том, что я упомянула имя Джона.

Дворецкий мог принимать, а мог и не принимать участия в заговоре, но про Джона он, несомненно, знал.

— Сэр Джон? — повторил он, позабыв о своем достоинстве. — Синьорина, вы звоните от имени сэра Джона?

— Совершенно верно.

— Но тогда вам надо поговорить с его превосходительством.

— Именно.

— Я его немедленно позову! Прошу вас подождать, синьорина.

— Спасибо, — поблагодарила я, стараясь сдержать вздох облегчения. Первая преграда преодолена. Я повернулась к Луиджи: — Секретарь сейчас позовет его.

— Только побыстрее, — с подозрением проворчал Луиджи. — И без фокусов!

Он ткнул пистолетом в Джона, который тщетно пытался напустить на себя невинный вид.

В трубке послышался знакомый пронзительный голос:

— Вики? Вики, это вы?

— Да, совершенно верно, это я. Синьорина Блисс. Я здесь с сэром Джоном. — Пьетро начал было что-то лопотать. Я повысила голос. Момент был неприятный. Луиджи вполне мог узнать знакомые родительские интонации. — Нет, все в порядке. Мы тут пьем с Бьянкой и ее знакомыми, хорошо проводим время... Вы должны с ней как-нибудь встретиться, она горит желанием увидеть вас. Я не могу сейчас говорить, мои друзья мне не позволяют.

С тем я быстро повесила трубку и лучезарно улыбнулась Луиджи.

Возможно, он узнал голос отца, а может, просто ощутил охватившее нас напряжение. Юноша еще больше нахмурился.

— Что-то здесь не так... Если вы обманули меня, синьорина...

— Ни за что! — с жаром вскричала я. — Разве можно обмануть человека, которым восхищаешься?! Луиджи, пожалуйста, расскажи, как ты научился ювелирному искусству. Ты такой же универсальный гений, как и Челлини, только гораздо лучше!

На этот раз лесть не помогла.

— Хватить болтать! Я должен... я должен...

Сложность состояла в том, что бедный Луиджи не знал, что же ему, собственно, делать. Он не обладал опытом и умом Бьянки. До сих пор юноша действовал под влиянием накопившегося раздражения. Причудливое стечение обстоятельств позволило ему контролировать ситуацию, с которой в любое другое время он не смог бы совладать. Рано или поздно мальчика схватят, но к тому времени кое-кто окажется на том свете. В том числе и я.

Не сомневаюсь, фрейдисты могли бы в два счета объяснить причины срыва Луиджи. Презрение отца, смерть матери (наверное, она умерла, поскольку никто ни разу ее не упомянул), череда ничтожных женщин, которые заменили ее... Но все это вздор, на самом деле никто не знает, почему одни люди срываются, а другие нет.

— Что ты собираешься делать? — спросил Джон, нервно косясь на пистолет, который покачивался в шести дюймах от его головы.