Человек вошел в вестибюль дома 1324 по Кей-стрит и оглядел лоснящуюся медную панель, на которую был водружен стандартный внутренний телефон-трубка с кнопками. Такие телефоны можно видеть в конторах всего мира. Человек снял трубку и набрал номер – точнее, даже код, определенную последовательность цифр. Потом он нажал указательным пальцем на последнюю кнопку, со знаком #, и подержал несколько секунд, пока не услышал негромкий звонок, означающий, что электронное устройство сосканировало его отпечаток пальца, проанализировало, сравнило с хранящимися в компьютерной памяти отпечатками и признало годным. Затем трижды раздалось гудение зуммера, и бесплотный механический женский голос велел ему сообщить, по какому делу он явился.

– У меня назначена встреча с мистером Маккензи, – сказал человек. За доли секунды его слова были проанализированы и сопоставлены с имеющейся записью голоса. И только после этого из глубины вестибюля донеслось слабое жужжание, позволяющее понять, что первую из внутренних стеклянных дверей можно открыть. Человек повесил трубку и, толкнув тяжелую, пуленепробиваемую дверь, вошел в крохотную прихожую – где и остановился на несколько секунд, ожидая, пока три высокочувствительные видеокамеры зафиксируют его черты и снова сопоставят с хранящимися образцами.

Вторые двери отворились, и за ними открылась небольшая безликая приемная с белыми стенами и серым ковровым покрытием. Она была оборудована потайными следящими устройствами, способными засечь любое спрятанное оружие. В одном углу располагался столик с мраморной крышкой, а на нем – стопка брошюр с логотипом «Америкэн трейд интернэшнл», организации, существующей лишь на бумаге. Брошюры эти содержали статьи, заполненные исключительно общими фразами о международной торговле. Неулыбчивый охранник жестом предложил Брайсону проходить. Тот миновал очередные двери и очутился в красиво обставленном помещении. Стены здесь были обшиты темными узорчатыми панелями из древесины ореха. За столами сидело около десятка людей с внешностью клерков. Так мог бы выглядеть модный художественный салон, расположенный где-нибудь на Манхэттене, на Пятьдесят седьмой улице, или процветающая юридическая фирма.

– Ник Брайсон, лучший из моих людей! – радостно воскликнул Крис Эджкомб, вскакивая из-за компьютера.

Это был уроженец Гвианы, гибкий высокий мужчина со смуглой кожей и зелеными глазами. Он трудился в Директорате вот уже четыре года, работая в отделе связи и координации. Крис принимал сигналы бедствия и в случае необходимости вычислял, как передать нужную информацию полевым агентам. Эджкомб крепко пожал Брайсону руку.

Николас Брайсон знал, что в глазах людей, подобных Эджкомбу, – которые сами мечтали стать оперативниками, – он был чем-то вроде героя. «Поступайте на работу в Директорат – и вы измените мир», – мог бы пошутить Эджкомб на своем певучем английском – и при этом он имел бы в виду не кого иного, как Брайсона. Ник понимал, что работникам центральной конторы редко приходится встречаться с ним; а для Эджкомба это становилось настоящим событием.

– До тебя все-таки кто-то добрался?

На лице Эджкомба было написано сочувствие; он видел перед собой сильного человека, лишь недавно вышедшего из больницы. Потом он вспомнил, что вопросы тут неуместны, и поспешно добавил:

– Я помолюсь за тебя святому Кристоферу. Ты и глазом моргнуть не успеешь, как станешь совершенно здоров.

Основополагающим принципом Директората было строгое разделение и изоляция.