У Брайсона за всю его жизнь было всего одно место работы – Директорат. И все же он по интонациям определил, что разговор их плавно движется к сообщению об увольнении. В его душе вспыхнуло стремление оправдаться, но Ник подавил этот порыв. Это было бы несвойственно для Директората. Да и вообще, это было бы непристойно. Нику припомнилось одно из излюбленных высказываний Уоллера: «Нет такой вещи – невезение». Потом ему на ум пришла другая сентенция.

– Все хорошо, что хорошо кончается, – сказал Брайсон. – А эта история закончилась хорошо.

– Мы тебя чуть не потеряли, – возразил Уоллер. – Я тебя чуть не потерял, – с печалью добавил он. Таким тоном мог бы говорить преподаватель о разочаровавшем его студенте-отличнике.

– Это несущественно, – негромко отозвался Брайсон. – Да и в любом случае, на задании невозможно действовать строго по инструкции, от сих до сих. Вы это знаете. Вы сами меня этому учили. На задании приходится импровизировать и подчиняться инстинктам – а не только раз и навсегда установленным правилам.

– Потеряв тебя, мы потеряли бы Тунис. Цепная реакция: если уж мы во что-то вмешиваемся, то делаем это заблаговременно, пока не стало поздно. Каждое действие тщательно рассчитывается, и все ходы анализируются с учетом всех переменных величин. А ты едва не подставил под удар еще несколько тайных операций в Магрибе и других местах в окрестностях «песочницы». Из-за тебя под угрозой оказались жизни других людей, Никки, – другие операции и жизни. Легенда Техника была тесно увязана с другими сфабрикованными нами легендами – и тебе об этом известно. Ты допустил, чтобы твое прикрытие полетело к чертям. Из-за тебя годы работы пошли насмарку!

– Эй, подождите минуту...

– Как тебе только в голову пришло, что можно подсунуть террористам бракованное военное снаряжение и остаться вне подозрений?

– Проклятье, оно не должно было быть бракованным!

– Но оказалось таковым. Почему?

– Я не знаю!

– Ты его проверял?

– Да! Нет! Не знаю. Мне даже в голову не пришло, что с оружием дело обстоит не так, как мне сказали.

– Это была серьезная ошибка. Ник. Ты поставил под удар годы работы, годы, потраченные на операции прикрытия и на внедрение нужных людей. Ты поставил под удар жизни самых ценных наших агентов! Проклятие, Ник, о чем ты думал?

Брайсон некоторое время помолчал.

– Меня подставили, – сказал он наконец.

– Каким образом?

– Я не могу сказать точно.

– Но раз кто-то захотел тебя подставить, значит, ты уже попал под подозрение – верно?

– Я... я не знаю.

– «Я не знаю»? Это не те слова, которые способны вызвать доверие – ты не находишь? И не те, которые мне хотелось бы слышать. Ты всегда входил в число лучших наших оперативников. Что с тобой стряслось. Ник?

– Возможно, я что-то где-то напутал. Не думаете же вы, что я перешел на другую сторону, причем сознательно?

– Я не слышу ответа, Ник.

– Возможно, на этот вопрос нет ответа – по крайней мере, пока что нет.

– Мы не можем позволить себе такой путаницы, Ник. Мы не можем терпеть подобную беспечность. Мы оставляем пределы погрешности. Но за них мы заходить не можем. Директорат не терпит ошибок. Ты всегда это знал.

– Вы думаете, что я мог бы сделать что-нибудь иначе? Или, может, вы считаете, что кто-нибудь другой справился бы с этим заданием успешнее?

– Ты сам знаешь, что был лучшим из наших людей. Но, как я тебе уже сказал, подобные решения принимаются на уровне консорциума, а не мною лично.