|
То, что преследователи не теряли след, можно было объяснить только везением. Местный проводник-пехотинец несколько раз предлагал Нику оставить урайцев в покое, они и так сильно рискуют, забираясь в странные места с молчаливой природой. Однако Ламберт, охваченный азартом, продолжал гнать своих людей по следу. И тогда проводник в первый раз произнес это слово: «резекторы». – Я не знаю этих мест, и здесь пахнет резекторами, майор (тогда еще Ник был майором). Если мы не повернем назад, умрем так же, как и эти дерзкие урайцы. – Но урайцы живы! – возразил Ник. – Не думаю, – загадочно произнес проводник, а через семь часов, под вечер, они наткнулись на двенадцать изуродованных трупов. У некоторых тел отсутствовали руки, у других ноги или голова, а срезы были такими аккуратными, что невозможно было определить, что за страшный инструмент при этом использовался. Ламберт не решился остаться там на ночевку, и взвод всю ночь шел в обратном направлении. Нервозность передавалась от солдата к солдату, и, когда после восхода солнца Ник разрешил привал, никто не смог заснуть. Люди находились в какой-то прострации и сидели на земле с открытыми глазами, однако и это не помогло уберечься от беды. Когда Ламберт приказал идти дальше, оказалось, что половина солдат взвода мертвы и их тела разрезаны на части. Стоило до них дотронуться, как они распадались точно крепость из кубиков. Оставшиеся в живых почти бежали еще целые сутки и, казалось, не чувствовали усталости, однако возле реки, где уже встречались автоматизированные посты слежения, Ламберт потерял еще троих солдат, включая проводника. В расположение своих вышли только четверо, да и то один из них все же лишился кисти. Каково же было удивление Ламберта, когда через полгода он встретился с этим парнем в одном из своих подразделений – бывший калека вернулся на службу полностью восстановившимся. «Вы не поверите, сэр, – сказал он Нику, когда они остались наедине. – Отсеченная рука отросла у меня за три месяца. Отросла, вы понимаете?» Убедившись, что примарские пехотинцы форсируют гиблые места без потерь, с ближайшей опушки ударил пулемет. В ответ несколько раз хлопнули гранатометы, и огневая точка была подавлена, однако шестеро солдат остались лежать в траве. Послышались команды батальонных офицеров, в том числе и командира подразделения майора Катаоми, и колонны стали рассыпаться в цепь. Теперь, когда начинался штатный бой, Ник уже не вмешивался. Его занимала судьба роботов-разведчиков, которые ушли далеко вперед. Впрочем, вызывать пилотов по радио он не стал. Даже обмен несколькими фразами мог демаскировать эти бесшумные машины. Короткими перебежками солдаты батальона продвигались вперед, и скоро за первыми же рядами деревьев на опушке леса произошла отчаянная схватка. Непонятно зачем, рота сепаратистов бросилась на пехотинцев врукопашную – на взгляд Ламберта это было неоправданно. Бойцы Ламберта знали о штыковых боях не понаслышке, и вскоре с группой смелых партизан было покончено. Если бы не взрыв случайно оброненной гранаты, батальон обошелся бы в этой схватке без потерь. Когда генерал и сопровождавший его Бакстер подошли к месту недавнего боя, с Ламбертом связался майор Кац. – Мы все еще связаны этой группой, сэр, – пожаловался командир второго батальона. – Надеюсь, ты побеждаешь, Поль? – Побеждаю. |
