Триш Уайли. Улыбка ангела
ГЛАВА ПЕРВАЯ
— Добро пожаловать домой. Откинув голову назад и растянув губы в улыбке, Колин Маккенна смотрела на Эймона Мерфи, который стоял у кабинета, прислонившись к косяку. Ее голос звучал спокойно. Хотя бы нейтрального отношения он заслуживает, вернувшись в родной дом спустя пятнадцать лет. Похоже, он ничуть не изменился. Как и раньше, привлекателен до неприличия и способен подавлять только одним своим присутствием ну, может, еще размерами. И ее губы так же сохнут, а мышцы живота судорожно и беспорядочно сжимаются. И хотя все это уже было, это не справедливо. Неужели и в тридцать лет ее будут мучить воспоминания безответной любви пятнадцатилетней девочки? Наверное, да. По крайней мере до тех пор, пока она чувствует себя (да и, наверное, выглядит) выжатым пакетиком для чая, в то время как на Эймоне ослепительно чистые ботинки, темно-синие джинсы с заниженной талией и толстый свитер цвета темного шоколада, который больше подчеркивает ширину плеч, чем скрывает ее. Следующие несколько секунд ее лицо подверглось тщательному осмотру карими глазами в обрамлении густых темных ресниц, и в них мелькнула искорка узнавания. — Колин Маккенна. — Уголки его чувственно изогнутых губ приподнялись в подобие улыбки. — Ты выросла. — Такое, знаешь, случается. Она чуть откинулась на спинку старинного стула. Ее располневшая фигура все еще была скрыта огромным столом, и это позволило ей без смущения изучать его лицо и фигуру. Густые волосы, темными волнами спадающие на шею, к которым ей всегда хотелось притронуться. Такой же высокий, как в юности, но мальчишеская худоба трансформировалась в мускулистое поджарое тело. Святой боже. Он что, с возрастом только хорошеет? Как вино, чей вкус с годами становится только лучше? Которое, впрочем, в ее положении сейчас противопоказано, и, в общем-то, ее бюджет не позволяет этой роскоши. К тому же не факт, что ей хватит одного бокала, чтобы забыть обо всех проблемах, которые свалились на нее в последнее время. Эймон оторвал от нее свой взгляд и осмотрел царивший здесь хаос. Колин внутренне поежилась. Почему, зная о его приезде, она не навела в офисе хотя бы подобие порядка? — мысленно простонала она. Может, потому, что этот косметический ремонт не скроет той ужасной правды, которую она должна сказать ему, раз уж он приехал? Она прочистила горло и вернулась к более насущным делам. — Извини, что мы не задержали похороны до того, как ты приехал, Эймон. Мне действительно очень жаль. Я знаю, как ты хотел приехать. Эймон пожал плечами и глухо сказал: — Колин, я никого не виню. Даже если бы вы знали, где я находился в тот момент, вы бы не смогли со мной связаться, потому что в тех местах нет телефонной связи. Колин тем не менее чувствовала себя виноватой. Но что еще можно сказать? Ей вспомнились похороны родителей и неловкое молчание, когда люди, подойдя к ней, пытались найти слова утешения. Когда они их находили, становилось только хуже. Тогда она порывалась сказать, что слова излишни и она будет благодарна объятию или даже пожатию руки. Но обнять Эймона? Пожать ему руку еще куда ни шло. Может быть. — Еще одно захватывающее приключение? — вместо этого спросила она. — Что-то в этом роде. Она кивнула. Что ж, видимо, он абсолютно не изменился. Вот и говорит он по-прежнему сжато и лаконично. Когда она была девочкой, ее романтические мечты были связаны с тем, как ей удастся стать той единственной, кто избавит его от сдержанности и отстраненности, которые были, наверное, главными чертами его характера, и заставит его глаза сиять, а губы улыбаться. Она могла мечтать об этом, потому что рядом с ней он забывал о своей задумчивости, заразительно смеялся, поддразнивал ее, ерошил волосы. |
