Какой же наивной девочкой она тогда была! Разве мог восемнадцатилетний юноша, всю жизнь проведший в небольшой деревне, мечтать о ней, когда весь мир лежал у его ног? Не мог. Поэтому он уехал, а она осталась. Жизнь сделала все остальное: она уже давно не мечтает.

Эймон обошел кабинет по периметру, заглядывая на полки шкафов, занимающих три стены из четырех, остановившись у последнего.

— Похоже, отец не часто появлялся здесь в последнее время. Никак не думал, что найду такой бардак.

Его слова, в отличие от его отчетливого американского акцента, не сразу дошли до ее сознания. Когда это произошло, ее спина автоматически выпрямилась.

— Ты не прав, обвиняя Деклана. Второй сердечный приступ окончательно подорвал его здоровье. Если бы ты видел, в каком состоянии он находился, ты не был бы так к нему суров.

Эймон обратил на нее свой бесстрастный взгляд и произнес:

— Это место было его радостью и гордостью. Должно было произойти нечто из ряда вон выходящее, чтобы он так забросил дела.

— Значит, два сердечных приступа — это событие ординарное?

Его глаза сузились, но он промолчал.

В глубине души Колин знала, что защищает больше не Деклана, а себя. Ведь это ее вина в том, что Эймон видит этот упадок. Она решила сменить тему:

— Ты надолго?

— Зависит от обстоятельств.

— Но хотя бы на ночь останешься?

— Хотя бы на ночь останусь.

— Как и прежде, слова из тебя нужно клещами тащить, — не удержалась она от улыбки. Ее голубые глаза потеплели.

За свою откровенность она была вознаграждена заразительным мужским смехом.

— А я-то думал, что это из тебя слова нужно было клещами тащить.

— Уже нет.

— Я заметил.

Когда Эймон смотрел на нее, его глаза поблескивали. Ее сердце мгновенно затрепетало. Ну нет, она не позволит своим глупым девичьим мечтам вернуться! У нее и без него проблем хватает.

За окном раздался цокот копыт по вымощенной булыжником дорожке. Эймон оттолкнулся от шкафа, подошел к окну и выглянул во двор.

Солнечные лучи осветили его фигуру. Помимо своей воли Колин подошла и остановилась за его спиной.

Мимо окна прошли две лошади. Колин проводила их профессиональным взглядом, любуясь их грацией, отмечая плавный шаг и чистоту линий. Коннозаводческая ферма «Инисфри Стад», может, переживает не лучшие времена, но это не относится к лошадям топ-класса. Ее единственная гордость.

— Тебе по-прежнему неприятно их видеть?

Его ресницы дрогнули. Не повернув головы, он ответил:

— Скажем, желание бежать вниз и угостить их чем-нибудь у меня вряд ли возникнет.

Колин вдруг почувствовала исходящий от него мужской магнетизм. Так близко к нему она стояла впервые за столько лет. Привыкшая к запаху лошади, она ясно ощутила его мускусный, горьковато-сладкий аромат, словно попробовала его на вкус.

— Самое большое разочарование отца.

Его слова застигли ее врасплох, и несколько секунд она стояла, чуть приоткрыв рот от удивления, затем сказала:

— Не глупи, Эймон. Какое же ты разочарование? Если тебе не нравятся лошади, тут уж ничего не поделаешь.

— Но я должен их любить. Мое воспитание, наследственность — все за то, чтобы я любил лошадей, но...

— Не каждый сходит с ума по лошадям, как...

— Как ты?

Колин улыбнулась.

— Я хотела сказать, как твой отец. Но я тоже. Я не могу представить свою жизнь без них.

— Отец не понимал меня. Поэтому тебе также не понять.

Колин смешалась.

Она-то здесь при чем?

Эймон обернулся, и она не успела отодвинуться. Его рука скользнула по ее животу. Он нахмурился и посмотрел вниз. Затем его голова резко дернулась вверх.