— Ты обещаешь? — спросил он Ники.

— Да. Я обещаю!

Глава третья

Люк схватил Ники за руку и потащил в библиотеку, стены которой были с пола до потолка заставлены полками с книгами. Здесь он опустился на стул и с усилием потер виски.

Ники смотрела на него, пытаясь понять, почему ее так тянет к нему. Люк был прагматичным человеком. Когда она принесла в их дом ту картину, единственное, что волновало Люка, так это ее стоимость. И вообще, он последний человек, к которому ее должно тянуть. Хотя бы потому, что похож на ее бывшего мужа. И потом, у них так мало точек соприкосновения. Люку не нравились маленькие города, еще меньше он интересовался искусством. Да, он беспокоился о своем дедушке и ухаживал за ним. Но тем не менее Люк известен прежде всего как изворотливый бизнесмен. Ники считала, что влюбиться в него теперь намного сложнее, чем в юном возрасте.

Конечно, Люк довольно привлекателен. Правда, он не умеет себя вести, но зато его фигура… Судя по всему, он следит за своей физической формой.

Ники закусила губу и села на стул рядом с ним, удивляясь, как меньше чем за час она проделала целый путь от неприязни к Люку до… восхищения его телом. Она должна взять себя в руки. И сделать это прямо сейчас!

— Спасибо за помощь, — проговорил Люк после долгой минуты. — Мы пытались нанять садовника после смерти Грэмс, но дедушка прогнал их всех. Он не хочет видеть посторонних в саду. Периодически мы выпалываем сорняки и поливаем цветы. То же самое касается и дома…

— Но я тоже посторонний человек, насколько это возможно в Дивайне. Здесь все друг друга знают. Профессор, вероятно, был и раньше знаком с садовником.

Люк покачал головой:

— Ты — совсем другое дело. Не знаю, почему, возможно, потому что ты училась у него и он рекомендовал тебя на свою должность. Нам так тяжело, он почти не разговаривает с нами. А увидев тебя, он словно пришел в себя.

— Дело в том, что у нас общая страсть…

— Я знаю. Искусство. Мы пытались устроить встречи дедушки с бывшими коллегами, но это не сработало.

Ники знала, что дело было не только в искусстве. Просто они с профессором одинаковым образом воспринимали любовь и красоту:

— Хм… Кажется, сад действительно важен для него.

— Да, но ты не должна беспокоиться о нем.

— А что, если я хочу беспокоиться о саде? — сухо спросила она. — А что, если для меня важно сдержать слово, данное профессору?

— Дедушка болен. Он даже не вспомнит об этом завтра. Он, наверное, и сейчас уже не помнит.

— Не думаю. Но неважно, помнит он или нет. Я дала слово, — сказала Ники так мягко, как могла. Она не была так же твердо, как Люк, убеждена, что профессор обо всем забыл. Что-то в его лице давало надежду, что старый профессор не так болен, как думала его семья.

Люк сердито взглянул на нее:

— Все в порядке. Я…

— Если ты не хочешь, чтоб я так долго находилась в твоем доме, лучше помоги мне с садом.

— Мне не важно, сколько времени ты проведешь здесь, — резко ответил он. — Но сад потребует больших усилий, чем ты думаешь.

— Но сейчас у меня отпуск. Мне нечем себя занять. Лекции закончились, и у меня много свободного времени. Кроме вторников. По вторникам я разношу еду лежачим больным. А еще я волонтер в доме престарелых.

Он поднял бровь:

— Что ты делаешь в доме престарелых? Преподаешь рисование?

Лицо Ники покраснело. Зря она сболтнула об этом. Люку не стоило знать о ее обязанностях волонтера. Наверняка подумает: как это провинциально!

— Я… хм, играю в лото.