Ответ опять не удовлетворил старшего:

— Не надо, не хватало в аварию влететь! Сам за руль не садись. Пусть Денис ведет, твое дело по сторонам смотреть. Все, конец связи.

— Счас-счас, — пробормотал себе под нос эфэсбэшник. — В самом деле не время миндальничать. Будет еще баб у Дениса, как снега зимой и грязи осенью.

На лестничной площадке все было тихо. Каланцов по-прежнему стоял лицом к двери и собрался еще раз оглянуться для профилактики.

Как вдруг в затылок что-то стукнуло, ошпарив все тело болью…

Узнав, что Каланцов с подопечным уже в машине, Глеб свистнул новичка Сергеева.

— Давай спускайся. Хорош загорать, солнце давно зашло.

Сиверов еще не бывал в шкуре человека с неважным зрением. Оказалось, труднее всего уловить выражение человеческого лица. Сейчас оба глаза настолько восстановились, что он уже способен был различить каждую мелкую травинку на ровно подстриженном газоне, каждый завиток табака в сигарете, которую разминал пальцами. Но выражений лиц Прилукских — отца, матери и дочери — распознать не мог.

Никто из них ни словом не поблагодарил за одолжение. Развернулись к нему спинами и зашагали в сторону ворот. Взглянув на часы, Слепой прикинул, что пробудет без помощников совсем недолго.

Зашел на просторную кухню, где каждый занимался своим делом. Мирон цедил скотч, наблюдая по спутниковому каналу чемпионат по снукеру.

Вероника подтачивала пилкой коготки и с неприязнью поглядывала на большое блюдо с недоеденной цветной капустой, обжаренной в яйце, — ленилась сделать два шага и убрать ее в огромный холодильник из нержавейки. Лена рисовала большими размашистыми линиями — очевидно, заготовки для своих комиксов на тему любимого фильма. Скомкала очередной лист и отправила его под ноги, в пластмассовое ведро.

Глеб устроился на своем привычном месте на подоконнике. Сел вполоборота, чтобы видеть одновременно и пейзаж за окном и кухню. Царящее здесь молчание его вполне устраивало. Даже телик не верещал, как обычно, — комментатор чемпионата был точен и негромок, под стать самой игре.

Прошло сорок минут, сорок пять. Сиверов не хотел без нужды дергать Каланцова, но почувствовал в этом необходимость. Номер был занят похоже, подчиненный сам решил позвонить с отчетом о ситуации. Глеб выдержал минутную паузу, но мобильник так и не пропел марш из оперы «Аида». Неужели Каланцов набрался наглости звонить по собственным делам?

Широко зевнув, Мирон выключил пультом телевизор, и сверху вдруг донесся отчетливый шум — явно не со второго этажа, а с чердачного помещения. Глеб быстро выглянул в окно — садовник и сторож по совместительству опрыскивал кусты. Кухарка и уборщица жили неподалеку и приезжали по вызову — сейчас на месте не было ни той, ни другой. Кошки в доме не держали, пудель никак не мог забраться столь высоко, даже если б не был таким ленивым. Дежуривший на крыше Сергеев слез и укатил вместе с Прилукскими у Глеба на глазах. Вернуться так быстро, да еще тайком — вряд ли сотрудник ФСБ способен на такие шутки.

Встав с места, Слепой быстро набрал номер. Если и этот занят… Нет, Сергеев берет трубку.

— Да, уже на месте. Народу много.

— Держись незаметно, но от Маши не отставай, как бы там на тебя не давили. Все.

При нормальном раскладе Глеб поднялся бы наверх, оставив компанию под присмотром. Теперь ему предстояло выбирать — идти с проверкой или ждать здесь. Загнать всех троих в подвал для надежности? Даже там, в подвале, нет ни одного помещения без окон и с крепкой надежной дверью.

Еще один тревожный сигнал с крыши повторился — не настолько громкий, чтобы уверенно счесть его приманкой. Тихо приоткрыв окно, Слепой слегка перегнулся через подоконник и бросил взгляд наверх. Увидел только аккуратно подшитый край крыши и больше ничего.