— Ты же в последнее время не любишь её творения?

— Зато обожаю, когда она сидит за машинкой или рукоделием. В доме сплошная идиллия.

— А где должна находиться я в композиции идиллической картины?

— Должна, есть и всегда будешь — вот здесь! — Михаил прижал ладонь к груди, — слева, где сердце. В его лице появилось нечто очень значительное, рыцарское. Аня долго не опускала взгляд, увидев почему-то все издалека: бледная женщина в огромной постели среди раскиданных шелковисто-зеленых покрывал, мягкий свет хрустальной лампы на тумбочке живописно обрисовывает красивого человек в ореоле серебристых волос. Они смотрят друг на друга и думают, что никогда не забудут это мгновение.

35

Дамы объехали множество магазинов. Когда-то Верочка водила маленькую дочку в «Детский мир» выбрать игрушку, и с радостью покупала все, что позволяли специально сэкономленные, припасенные деньги. Теперь, глядя на мать, радовалась Аня. — У Верочки разбегались глаза от обилия тканей. Она растерянно опускала руки и смотрела сквозь слезы:

— Не знаю, что брать. Раньше схватишь марлевки по случаю, за дешевым ситцем отстоишь два часа — и счастлива. А теперь… Вот мука-то!

И все же покупки были сделаны, расторопный шофер Геннадий носил в машину объемные пакеты, заполнив ими багажник и часть салона. Оказалось, что срочно нужны новые шторы для подарка Инге — дачный английский ситчик. И бархат не плох, и костюмный габардин. А шерсть для ручной вязки!

— Ну все, дядь Гена, теперь домой! — Аня села рядом с молодым шофером. — От жадности сейчас треснем…

«Судзуки» не двигалась, хотя тихо и четко работал мотор. Геннадий смотрел сквозь стекло, как загипнотизированный.

— Что стряслось? Вот так хваленые япошки! — Аня тряхнула парня за плечо.

Мотор заглох. Тишина показалась долгой и громкой — за «бортом» автомобиля шла суетливая дневная жизнь: что-то грузили и разносили ребята в ближайшие лотки, гремя, волочили клетчатые тележки приезжие женщины в навороченных кожаных куртках, сзади сигналил, тесня «Судзуки», грузовик.

— Анна Владимировна… Вера Владимировна… — С лицом Геннадия происходило что-то неладное — на бледной коже выступила испарина, нижняя губа отвисла и дрожала.

— Задавил кого?! — Ахнула Верочка…

— Да нет… Дело в том… Ну, я не могу… Вот. — Он протянул Ане телефон. — Позвоните, пожалуйста, — полковник Решеткин. Номер я набрал.

Аня с недоумением взяла трубку:

— Вас беспокоит Анна Лешковская. Вы хотели со мной поговорить…

— Да. Очень хорошо, что звоните… Вам необходимо подъехать на Самотечную к зданию концерна «Инкомстрой».

— Что-то с Мишей?!

— Держите себя в руках. Сейчас вы должны прежде всего думать о будущем ребенке, — проявил пугающую осведомленность полковник.

— Сейчас будем… — растерянно сказала Аня.

…Дальнейшие события она восстанавливала по кусочкам, упорно глядя в больничный потолок. Но все время сбивалась — доходила до того момента, когда увидела пластиковый пакет на носилках, — и сбивалась. Она спросила кого-то из суетящихся людей:

— Надо опознать тело?

Ей ответили: это в данном случае это задача экспертов, поскольку останки сгорели почти полностью…

Нет, офицер сказал — «Мягкие ткани не сохранились». И так отстраненно посмотрел на Аню, будто она была не супругой погибшего, а тем самым судебным экспертом.