— Не будете ли вы так любезны убраться отсюда к черту! — в отчаянии завопила она.

— У вас что, нехватка тяжелых пепельниц?

Ее свирепый взгляд не обещал ничего хорошего. Она могла бы прихватить из кухни даже первый попавшийся нож. Поэтому я быстро ретировался, махнув ей на прощанье рукой.

Был уже одиннадцатый час, когда я приехал в фешенебельный клуб, где вскоре должно было состояться последнее выступление Сэма Сорела, завершающее его трехнедельный сезон. Судя по выражениям лиц толпы, снующей вокруг, зал будет набит битком. Добравшись до артистической уборной Сэма и постучав, я выжидал на этот раз приглашения.

— Кто это, черт побери? — буркнул Сэм.

— Холман, — отозвался я.

— А, это вы! — Голос его звучал уже более приветливо. — Входите, Рик.

Облаченный в старый халат, Сэм сидел в своем любимом кресле перед туалетным столиком, зажав в руке стакан. Бутылка стояла у его правого локтя, а глубоко посаженные темно-карие глаза мрачно взирали на окружающий мир, словно молча оплакивали его.

Соня Майер была одета прямо-таки сногсшибательно — ее платье состояло из двух ярусов. Первый, черного цвета, начинался с низкого выреза над грудью и доходил до бедер; второй ярус — из чистых кружев покрывал первый, мерцая и переливаясь, он добавлял блеска и сияния ее обнаженной груди и усиливал впечатление от округлостей ее колен и бедер. Крошечный медный колокольчик, по-прежнему свисая с мочки уха, позвякивал, когда она поворачивала голову ко мне.

— Привет, Рик. — Ее мягкое контральто звучало равнодушно. — Что нового?

— Все, что ново для меня, то старо для Сэма. — Я закрыл за собой дверь и прислонился к ней. — Если бы он посвятил меня в некоторые подробности вчера вечером, то сэкономил бы мне массу времени и бензина.

Сэм набрал в рот виски и смаковал его, прежде чем проглотить.

— Я как-то не могу вникнуть, о чем это вы, Рик?

— Сэм Сорел — буйно помешанный, — равнодушно изрек я. — Сэм Сорел попирает моральные устои. Сэм Сорел — насильник, который избивает своих бывших жен. Нужно ли продолжать?

— Рик, — обратилась ко мне Соня ледяным тоном, вы что, рехнулись?

— Вполне возможно. — Я кивнул в направлении спины Сорела. — Спросите его.

Наблюдая за его отражением в зеркале, я увидел, как он строит гримасы, собирая миллионы складок и морщин на своей и без того сморщенной физиономии. Затем он медленно провел рукой по длинным седеющим волосам.

— У меня сегодня был длинный и трудный день, дружище. Все эти люди в клубе ждут моего последнего в этом сезоне выступления. Придется постараться изо всех сил, верно? Словом, нельзя ли подождать?

— Почему же нет? — Я пожал плечами. — Кому, черт возьми, есть дело до того, что вас убьют на следующей неделе?

— Сэм, милый. — В мягком голосе Сони столь искренне прозвучали материнские нотки, что я живо представил ее себе с детишками на коленях. — Я уведу Рика отсюда и поговорю с ним. Мы встретимся здесь после спектакля, не возражаешь?

— Ладно.

Он плеснул себе еще виски. Его рука дрожала, и бутылка несколько раз глухо стукнулась о стакан.

— Ты только помни, Соня, что бы он там ни наговорил, это только его точка зрения.

— Ну конечно, Сэм. — Она поднялась со стула и, подойдя к нему, ласково провела рукой по затылку.