— Сперва сам устроился на базу, а потом и братьев пристроил, и племянников. Недаром говорят: свой своему поневоле друг, — сказала какая-то мудрая старушка.

— Да, как скорняк богатеет, сосед не ведает, — с иронией заметила ее соседка.

— А поглядели бы вы, сколько жемчуга да золотых украшении у его женушки! — с завистью проговорила третья.

Раздумывая над тем, что рассказала ему мать, Арслан готовился к приему посетителей. Зашла Зейтуна и доложила:

— Арслан-ака, пришел ваш дядя, говорит, что у него к вам срочное дело. Просит впустить его без очереди.

Арслан, конечно, сразу догадался, что за «дядя» к нему пожаловал. Не успел ответить, дверь отворилась, и на пороге появился сам Мусават Кари. Зейтуна тут же выскользнула из кабинета.

— Ассалам алейкум! — проговорил Мусават Кари, согнувшись в поклоне, и обеими руками потряс ладонь Арслана. Затем, не дожидаясь приглашения, сел на диван и, отметив, что в кабинете никого, кроме них, нет, молитвенно воздел руки и произнес: — Куда ступила наша нога, пусть не ступит ни одно бедствие, аллах велик!

— Слушаю вас, Кари-ака.

Мусават Кари отметил про себя, что председатель райисполкома, кажется, сегодня не в духе.

— Там, в приемной, премного людей дожидаются, поэтому не стану отнимать у вас время… Всего на минутку зашел к вам сказать, что Талибджан благодарит вас. Он очень доволен. Работает засучив рукава. Бездельником, как говорится, и бог недоволен. И я при нем тружусь, на хлеб-соль хватает. Жить-то надо… А неподалеку от нашего гузара место директора ресторана освободилось. Хорошо бы устроиться туда — к дому близко… Я человек уж не молодой, трудно мне далеко ездить. Если вас не затруднит, позвоните начальнику райпищеторга, и да удостоитесь вы новых степеней величия! Да будет вам подмогой дух вашего отца! Вы же знаете, что я честный человек — долг вон вернул вам раньше времени. Сделайте своему дяде доброе дело.

— Послушайте, Кари-ака!.. — Арслан в сердцах швырнул на стол карандаш и встал. — Давайте договоримся раз и навсегда, чтобы вы нигде не рекомендовали себя как моего родственника.

Мусават Кари хотел что-то сказать, но Арслан остановил его:

— Знаю, что хотите сказать! Я уважаю людей, знавших в свое время моего отца, считаю их близкими нашей семье. Но я не могу позволить никому извлекать из этого выгоду!

— Вы уже во второй раз невежливы с человеком, намного старше вас по возрасту. Разве отец вас не учил уважать старших?

— Отец меня учил также разбираться в людях! И знать, кого уважать, а кого нет…

— Выходит, мы недостойны уважения? — Мусават Кари встал. Его глаза превратились в щелочки. Лицо стало бледным.

— Я так не сказал, — тихо произнес Арслан и, заложив руки за спину, прошелся из угла в угол.

— Что ж, мы вас поняли, — процедил сквозь зубы Мусават Кари. — Обойдемся и без вас. Мир не без добрых людей.

Он круто повернулся и, зачем-то поправляя на голове неизменную темно-зеленую тюбетейку, широкими шагами направился к выходу.

Арслан стоял и смотрел в окно. Он не обернулся, когда позади него хлопнула дверь.

* * *

Не прошло много времени, и Талиб, этот плут, за короткий срок разбогатевший пуская в ход всякие хитрости, теперь должен предстать перед судом.

Жена Мусавата Кари Мазлума-хола не сидела сложа руки.