Именно в такой обстановке на территории райотдела, возглавляемого полковником милиции Вдовиным, и случилась неприятность с Леопольдом Степановичем Салтыковым. Последний третьего дня был найден в собственной квартире с пулевым ранением головы и, соответственно, со всеми признаками кончины. Нашла покойного жена, вернувшаяся из двухнедельного тура по Европе и крайне недовольная тем обстоятельством, что ее не встретили на вокзале, как было условлено. Горя желанием устроить скандал с, как минимум, битьем посуды, она поймала такси, примчалась домой, открыла дверь ключом и с горечью поняла, что скандал сорвался. Леопольд Степанович без посторонней одежды – в смысле совсем без одежды – лежал на супружеском ложе, обнимая подушку, через которую и был произведен выстрел.

Супруга, поголосив для приличия, обратилась в государственные учреждения, набрав на телефоне «ОЗ» и «02».»03» развело руками и удалилось. «02» осталось с полным набором соответствующих мероприятий. Квартиру в порядке живой очереди навестили человек пятьдесят, каждый смог насладиться чудесной обстановкой четы Салтыковых, а кое-кто даже вынес пару вещиц на память. Супруга, возможно, пожалела, что обратилась в компетентные органы, ибо органы, несмотря на кажущуюся неуклюжесть, были все-таки компетентными, а первая версия при раскрытии любого преступления гласит: «Кто преступление обнаружил, тот его и совершил». Жена тут же отправилась на трое суток в изолятор временного содержания, где существенно расширила кругозор, сравнивая местный комфорт с комфортом европейского отеля. Пока она занималась этим, сыщики проверяли, действительно ли она прибыла из Европы, действительно ли добралась на такси и действительно ли скорбит об утрате. Все подтвердилось, кроме последнего. Вдова по Леопольду Степановичу не убивалась.

Медик установил, что смерть наступила в результате пулевого ранения головы из настоящего пистолета пару дней назад. Криминалисты отыскали на итальянской мебели отпечатки женских пальчиков, а жена перед отправкой на нары успела обнаружить пропажу кое-каких вещичек, в том числе подаренного ей ко дню рождения фарфорового сервиза «Рафаэль». Мгновенно закрутилась машина розыска по горячим следам, в районные подразделения полетели ориентировки, был создан штаб, поселившийся в ленинской комнате местного отдела милиции, прибыли приданные силы, внесшие еще больше сумятицы. «Силы», чтобы не крутились под ногами, тут же отправили на обход жилмассива ловить свидетелей. Дальше все пошло по трафарету – планы, отчеты, сводки, короче, бумага.

Версию ограбления средства массовой информации мгновенно отвергли. Чиновник такого ранга не мог быть ограблен, выражаясь модным языком, «по определению». Он мог быть только убит по заказу с дальнейшей инсценировкой налета. В милицейских же кругах гипотеза с ограблением, наоборот, выдвигалась на первое место, что вызывало бурю негодования в прессе: «Сейчас найдут козла отпущения и прикроют дельце!»

Так или иначе, но ни козлом, ни настоящим убийцей даже не пахло. Пахло, как заметил Вдовин, только из милицейского сортира в конце коридора.

Однако кое-какую характеристику на Леопольда Степановича за истекшие трое суток получить все же удалось. Пока основанную по большей части на слухах и сплетнях, в протоколах допросов не фиксируемых, ибо, как и в большинстве аналогичных убийств, источники информации отнюдь не спешат занять очередь в следственные кабинеты для правдивого рассказа.