– Неужели? А люди?

– Что – люди? В принципе, тоже одинаковые. Но по ту сторону границы все хорошо одетые, аккуратные…

– Чистенькие, красивенькие, культурненькие, – саркастически продолжил Бондарь.

– Вот именно, – с вызовом подтвердила Вера. – А наши вечно голодущие, пьянющие, злющие.

– Почему?

– Откуда мне знать почему?

– Потому что Русь веками вынуждена защищаться, вместо того, чтобы прихорашиваться да пудриться. Они модные портки производят, а мы – пушки и ракеты.

– У них на вооружение тоже времени и средств хватает, – заметила Вера. – Даже больше, чем у нас.

– Потому что они сообща действуют, – пояснил Бондарь, подбирая доходчивые фразы, словно разговаривал с несмышленышем, а не с прожженной стервой, прошедшей огонь, воду и медные трубы. – Пока Германия с Россией воюет, за океаном жвачкой чавкают, гамбургеры трескают, кока-колой отрыгивают. Потом Америка гонку вооружений затевает, а Европа колготки изобретает, мини-юбки да чупа-чупсы. Нам таких передышек никто не дает.

– Нашел о чем вспоминать! – скривилась Вера. – Все это в прошлом. Холодная война давно закончилась. Можно жить спокойно, ни о чем плохом не думая. «Мерседесы» клепать заместо ракет. Армию распустить. – Она снова бросила взгляд на замок за рекой. – Вон, взять хотя бы Эстонию. Ее же никто не трогает, хотя она маленькая и слабая. Это потому, что она не высовывается. Нам так тоже надо. По-умному.

Эстония – мать порядка

Бондарь мысленно хвалил себя за предусмотрительность, благодаря которой «Вальтер» покоился под вспоротой обшивкой заднего сиденья. И все же неуклюжая обстоятельность таможенно-пограничного контроля попортила ему немало крови. Белобрысый эстонец, завладевший паспортами гостей, битый час втолковывал им, что их туристическая виза выдана для однократного въезда в Эстонию и действительна в течение трех месяцев.

– Понял, понял, – кивал Бондарь, но белобрысый страж порядка не унимался.

Слушать его было тягостно. Словно магнитофонную ленту запустили на замедленной скорости. Человеческую речь с горем пополам воспроизводит, но ответные реплики воспринимает со скрипом.

– Куд-да вы нап-праф-фляет-тесь?

– Из Москвы в Пярну, – отвечал Бондарь.

– Из Москф-фы?

– Да.

– В Пя-а-арну?

– Да, да.

– А поч-чему черес-с Т-таллин? – подозрительно спрашивал пограничник.

– Старинный город. Посмотреть хочется.

– Это ест-ть стран-но. Пот-теря ф-фремени.

– Мы никуда не спешим, – поясняла Вера.

– Это т-тоже ест-тть стран-но, – медленно тянул пограничник, – ф-фсе сп-пешат, а вы – нет.

Из этого следовало, что сам он тоже не любил тратить время даром. Но здесь, в Эстонии, у времени был какой-то черепаший ход. Бондарь почувствовал себя увязшим в тягучей трясине, из которой не выбраться до скончания века. Особенно, когда на смену белобрысому пограничнику явился такой же белобрысый таможенник с водянистыми глазами.

– Имеет-те ли вы валют-ту?

– Две тысячи долларов, – отвечал Бондарь.

– На двоих?

– На двоих, на двоих, – нетерпеливо кивала Вера.

– Сумма свыше 4350 ам-мериканских доллароф-ф подлежит дек-кларированию.

– У нас в два раза меньше.

С таким же успехом можно было бы обращаться к говорящему попугаю.