Бондарь сложил названные цифры, разделил получившуюся сумму на курс доллара и подумал, что действовать предстоит в максимально сжатые сроки, а от быстрой езды лучше отказаться вообще. Подотчетные деньги стремительно таяли.

– Мы обязательно заплатим, правда, Жень? – сказала Вера, тормоша Бондаря за рукав. – Поехали искать банк.

– Не расчит-тывайте, что вам ут-тастся улизнуть из страны, не уплатиф-ф штраф-ф, – предупредил полицай, протягивая выписанную квитанцию. – Сведения оч-чь п-пыстро попадут в компьют-терную систем-му, и тогда у вас возник-кнут проблем-мы.

– Проблемы уже возникли, – вздохнул Бондарь, возвращаясь за руль. – С тех пор, как мы пересекли границу.

– Интересно, – задумчиво пробормотала Вера, – они и в постели такие заторможенные?

Когда «Ауди» затормозила возле ворот дома профессора Виноградского, часы показывали 16:45 по московскому времени, а спидометр зафиксировал, что позади остался путь длиной ровно в 1022 километра. Однако Бондарю казалось, что он совершил кругосветное путешествие. В компании эстонцев, скрупулезно пересчитавших все телеграфные столбы и объяснявших назначение каждого.

Страсть бактериолога

– Господа Спицыны, надо полагать? – крикнул он, спеша навстречу гостям.

– Добрый вечер, – поздоровались они хором.

– День, дорогие мои, день, – улыбнулся Виноградский. – У нас тут время течет по-особенному, неторопливо, плавно.

– Это мы уже заметили, – признался Бондарь, разглядывая дом, в котором ему предстояло поселиться.

Виноградский проживал на окраине Пярну, особняком. Его родовое гнездо было порядком замшелым и запущенным: черепичная крыша потемнела от времени, высокая труба не досчитывалась нескольких кирпичей, от каменных стен веяло сыростью.

– Неплохое местечко, – одобрил Бондарь.

– Превосходное, друг мой, поистине превосходное, – заверил его Виноградский.

Мужчины обменялись рукопожатиями. Пятерня Веры удостоилась галантного поцелуя. Состоялась короткая церемония знакомства, после которой Виноградский наотрез отказался изучать протянутые ему паспорта и копию договора аренды.

– Что вы, что вы, – причитал он, отмахиваясь так энергично, словно увидел перед собой не документы, а рой диких пчел. – В этом нет никакой необходимости. Я распознаю хороших людей так же легко, как присутствие гипохлорита в кислороде.

– Вы, наверное, ученый? – восхитилась Вера.

– В некотором роде, – Виноградский отвесил старомодный полупоклон.

Предоставив им заниматься светской болтовней, Бондарь загнал «Ауди» во двор и поставил ее бок о бок со стареньким «Фольксвагеном» с кузовом «универсал». Пока он доставал из багажника вещи, приблизившийся Виноградский поведал ему, что он просто в восторге от таких замечательных постояльцев, после чего повернулся к дому и завопил:

– Ингрид, Ингрид! Иди познакомься с нашими гостями! У них, как и у нас, медовый месяц!

Опешивший Бондарь едва не уронил сумку. Такого поворота событий он не ожидал. Про какой медовый месяц толковал этот закоренелый холостяк? И кто такая Ингрид, о существовании которой Бондарь услышал впервые?

Она не заставила себя долго ждать, появившись на крыльце с чуть смущенной улыбкой на бледных губах. Очень короткая юбка и непомерно длинные полосатые гетры – вот что бросалось в глаза в первую очередь. При ходьбе девушка слегка подпрыгивала, словно в ее колени были вмонтированы какие-то хитроумные пружинки.

– Ингрид, – представилась она, подойдя на расстояние протянутой руки.