Он повернул направо, торопливо преодолел короткое расстояние до Кингсуэй, где вновь повернул направо, миновал парадную дверь, дальше еще раз направо, вышел на оживленную Хоув-стрит и поспешил мимо припаркованных автомобилей к своей старенькой «БМВ». Включил зажигание, лихорадочно соображая. Нужно избавиться от ноутбука, мобилки и сим-карты, от фотографии с рамочкой и мусорных мешков. Но не здесь. Когда тело Лорны обнаружат – скорее всего, завтрашние электрики, – то, вероятно, обыщут все мусорники в округе.

На набережной он повернул направо и поехал из Хоува в сторону Шорема. Слева мелькнул яхт-клуб «Хоув-Лагун». Где же мусорные баки? Примерно через милю возле старого складского помещения нашлась вагонетка для строительного мусора. Он остановил машину, внимательно посмотрел, нет ли где видеокамер, и швырнул в вагонетку один мешок.

Поехал дальше, обдумывая маршрут. Увидел слева ответвление к порту. Отлично, там будет совсем темно. В конце дороги повернул налево, затем направо, на безлюдную стоянку в окружении портовых складов. Вновь убедился в отсутствии камер, вынес из машины ноутбук Лорны и, подойдя к самому краю причала, швырнул его в черную воду. Та с тихим всплеском поглотила добычу.

Может, выкинуть здесь и мобилку? Нет, наверное, их лучше разделить – на всякий случай. Вряд ли, конечно, вещи найдут ныряльщики, но зачем рисковать?

Он проехал небольшую промышленную зону вдоль гавани, выбросил из окна окурки. По пути на главную дорогу заметил еще одну мусорную вагонетку – чуть впереди, у заброшенного здания. Припарковался, встав двумя колесами на тротуар. Вскрыл фоторамку, достал фотографию и – ничего не смог с собой поделать – стал разглядывать ее в свете уличного фонаря. Горло сдавило. Лорна… Длинные светлые волосы, развевающиеся на ветру; красивое лицо; бесподобная улыбка – то шаловливая, то безумно сексуальная. И рядом – он. В то чудесное безоблачное лето, на вершине Уолстонбери-Хилл, им казалось, что вся земля лежит у их ног.

На Лорне были голубые джинсы и майка с американской проймой; Лорна закинула загорелую руку ему на плечо и крепко прижала его щеку к своей. Так они и сфотографировались. Вокруг лежали бескрайние и почти безлюдные просторы; здесь любовники гуляли без опаски, наслаждались теплом и летом.

Проклятье. Проклятье!

Он старательно порвал фотографию на мелкие кусочки. Проверил, нет ли видеокамер, – ни одной не увидел. Хорошо. Прихватил второй мусорный мешок, открыл дверцу машины, пропустил грохочущий грузовик, только тогда вылез и подошел к вагонетке. Машина. Он подождал, пока она проедет. Еще одна. Потом велосипедистка. Ему казалось, будто на него направлены лучи прожекторов и все вокруг тычут в него пальцами. О боже…

Он зашвырнул мешок в вагонетку, развеял обрывки фотографии и спрятал рамку под диванную подушку. Уже возле машины заметил рядом сточную канаву. Отлично. Вынул из мобилки сим-карту, просунул ее сквозь решетку. Потом вдруг – черт, едва не прокололся! – вспомнил о записке электриков. Порвал ее и отправил следом за сим-картой.

Уезжал он быстро, по-прежнему дрожа, мысли скакали. Куда дальше?

Он свернул направо, в Саутуик, и в конце улочки с небольшими магазинами увидел урну. Напротив тянулись дома блочной застройки. Во многих торговых точках сейчас устанавливают видеокамеры. Прежде чем выйти из машины, он внимательно осмотрелся, но камеру увидел лишь одну, над граверной мастерской в середине улицы. Здесь же, возле урны, камер не наблюдалось. На домах – тоже. Любопытные лица в окнах также отсутствовали.

Он тщательно вытер мобилку и, придерживая ее салфеткой, швырнул на асфальт. Вылез из машины и наступил на трубку каблуком – раз, другой. Трубка затрещала, захрустела. Он наступил еще для верности, собрал мобилку в салфетку, кинул в урну и сел в машину.

Пока все хорошо.