|
— Только взгляните. Я не ждал от кучки бесхребетных слизней ничего выдающегося. Я не ждал даже ничего сколь либо приемлемого. Но вы меня удивили. Да, чёрт побери, вы сегодня доказали, что я ошибался. Признаюсь честно — я испытываю глубокое чувство стыда за то, что называл вас говном. Сегодня же пойду в уборную и попрошу у говна прощения. Я незаслуженно оскорбил его. Да что там оскорбил, я его просто унизил! — Крайчек сделал паузу, сокрушённо вздохнул и снова поднял мегафон. — Восемнадцать! Столько дегенератов, по какой-то загадочной причине до сих пор называющихся курсантами, не выполнили приказ! Восемнадцать из двадцати девяти! Возможно, эти восемнадцать считают, что приказ не является обязательным к исполнению. Возможно, они думают, что приказ носит рекомендательный характер. Я даже не исключаю той возможности, что эти восемнадцать вообще не знают, мать их, что такое приказ! Разъясню. Приказ — это ваша судьба! Командир — творец вашей судьбы! Идущий против судьбы обречён! Но я чертовски добр и дам вам, ничтожным тварям, ещё один шанс, вместе с новым приказом! Итак, с сегодняшнего дня вы, сходив в сортир, будите отдавать честь своим испражнениям! При этом они должны слышать чёткое и громкое приветствие следующего содержания: «Здравия желаю, говно! Обещаю неустанно работать над собой, чтобы стать достойным тебя!». И не забудьте спустить воду, проникнувшись торжественностью момента! А если кто-то думает, что это шутка, — Крайчек ненадолго замолчал, пробежавшись глазами по совсем поникшим курсантам, — то этот кто-то жестоко ошибается. Вперёд, — он махнул рукой, и «Лис», сипло огрызнувшись, покатил к конечному рубежу.
— Встать! Смирно! — скомандовала Репина, как только начищенный сапог Воспитателя коснулся земли. Крайчек заложил руки за спину и неспешным размашистым шагом проследовал от машины к строю счастливчиков. — Угу, — промычал он, разглядывая отличившихся. — Самойлов, оправься, ты курсант, а не скотина. Консальски, об бревно яйца не отшиб? Хорошо. Тарасенко, что у тебя с рукой? Отвечать. — Сломана при падении! — Бестолочь, — Крайчек покачал головой и продолжил смотр. — Ульрих, с высоты нужно прыгать смелее, поучись у Тарасенко. Панарин, совсем не умеешь силы распределять. Гачев, обо что нос расшиб? Отвечай. — О локоть! — Утрись. Волкова, неплохо бегаешь. Кажубей, застегни штаны. Или ты меня удивить решил? Глен, — Воспитатель подошёл к Глебу, и тяжёлый холодный взгляд из-под низко надвинутого козырька фуражки пригвоздил того к месту, не суля ничего хорошего. Но взамен ожидаемого разноса Крайчек лишь коротко кивнул и прошёл дальше. — Преклов, сбрось вес, чтобы твоя туша доставляла меньше хлопот при её перетаскивании. Дай сюда ранец. Толян молниеносно высвободил руки из лямок и передал требуемый предмет воспитателю. Крайчек вернулся к машине, сел и взял мегафон. — Тридцать минут на отдых и приём пищи. Пайки у вас за спиной. После этого младший воспитатель Репина сопроводит всех в казарму. Автомобиль, изрыгнув облако копоти, развернулся и через несколько секунд уже исчез за холмами.
— Спасибо, — поблагодарил Преклов Глеба, наблюдая, как тот уминает паёк. — Без тебя я бы не дошёл. — Мне не сложно. — Слушай, Глеб, — Толян заискивающе посмотрел на своего спасителя, — можно отломить кусочек? — Нет. — Ну пожалуйста. — Ты же слышал, что Крайчек говорил — нужно сбрасывать вес. — Да не могу я. Что же делать, если у меня обмен веществ такой? А жрать ужас как хочется, аж живот сводит. |
