Они обе преподавали в университете в Боузмене, и два последних года, проведенных ими вместе, Присцилла каждый день, придя домой, садилась за компьютер и не вставала, пока не наступало время ложиться спать. Она и ела не отрываясь от компьютера. Не было больше ни разговоров, ни секса. Даже в походы Пиджин теперь отправлялась одна или с другими людьми, с которыми она свела знакомство, чтобы не скучать. В один прекрасный день, через шесть лет после того, как они, объединив свои скромные ресурсы, зажили вместе, Присцилла объявила, что собирается прибегнуть к гормональным инъекциям, чтобы стимулировать рост волос на лице и сделать голос грубее. Она планировала сделать операцию, убрать груди и стать мужчиной. Присцилла призналась, что давно уже мечтает об этом, и не захотела отказаться от своих намерений, как ни умоляла ее подруга. На следующее утро Пиджин съехала из домика, где они жили вдвоем, забрав с собой одну из двух кошек («Не в кошках дело, — сказала она ему, — просто ничего другого у меня не осталось»), и поселилась в мотеле. Ей едва хватало самообладания на то, чтобы появляться перед студентами. Какой бы одинокой ни чувствовала она себя в последнее время с Присциллой, пережить предательство, тем более предательство такого рода, оказалось гораздо тяжелее. Пиджин все время плакала и рассылала письма коллегам за много миль от Монтаны — просила помочь в поисках работы. Потом она съездила на конференцию экологов и нашла место на северо-востоке, переспав с дамой-деканом, которая воспылала к ней страстью и немедленно взяла к себе в колледж преподавать. Дама эта все еще оставалась покровительницей и любовницей Пиджин, когда та заехала навестить Экслера и вдруг решила, что, после того как семнадцать лет была лесбиянкой, хочет мужчину, притом именно этого мужчину, актера, на двадцать пять лет старше, давнего друга ее семьи. Если Присцилла готова превратиться в гетеросексуального мужчину, то почему бы Пиджин не стать гетеросексуальной женщиной?

В тот первый день Экслер споткнулся на широкой каменной ступеньке, пропуская Пиджин в дом, и упал, а при падении подставил ладонь и сильно поранил ее мясистую часть. «Где у вас аптечка?» — спросила она. Он объяснил. Она вошла в дом и вернулась с аптечкой, продезинфицировала рану перекисью и заклеила парой полосок пластыря. Потом еще раз сходила в дом и принесла ему воды. Давным-давно никто не приносил ему стакана воды.

Он пригласил ее остаться на обед. Она взялась этот обед приготовить. Никто уже давно не кормил его обедом. Он сидел за кухонным столом и смотрел, как она готовит, время от времени отхлебывая пиво из бутылки. В холодильнике нашлось несколько яиц, кусок пармезана, немного бекона, половина упаковки сливок. Из всего этого и фунта макарон получились спагетти карбонара. Глядя, как она, будто у себя дома, возится на его кухне, он вспоминал ее младенцем у материнской груди. Пиджин была яркая, ладная, энергичная, надежная, и очень скоро он позабыл, что одинок на земле без своего таланта. Он был счастлив — неожиданное чувство. Обычно в обеденное время тоска одолевала его сильнее всего. Пока она готовила, он вышел в гостиную и включил Шуберта в исполнении Бренделя.