|
Часто она плакала, и я решительно не знал, чем ее утешить. Впрочем, она однажды прервала со мной свое молчание. Раз я воротился домой перед сумерками и увидел, что Нелли быстро спрятала под подушку книгу. Это был мой роман, который она взяла со стола и читала в мое отсутствие. К чему же было его прятать от меня? Точно она стыдится, - подумал я, но не показал виду, что заметил что-нибудь. Четверть часа спустя, когда я вышел на минутку в кухню, она быстро вскочила с постели и положила роман на прежнее место: воротясь, я увидал уже его на столе. Через минуту она позвала меня к себе; в голосе ее отзывалось какое-то волнение. Уже четыре дня как она почти не говорила со мной. - Вы... сегодня... пойдете к Наташе? - спросила она меня прерывающимся голосом. - Да, Нелли; мне очень нужно ее видеть сегодня. Нелли замолчала. - Вы... очень ее любите? - спросила она опять слабым голосом. - Да, Нелли, очень люблю. - И я ее люблю, - прибавила она тихо. Затем опять наступило молчание. - Я хочу к ней и с ней буду жить, - начала опять Нелли, робко взглянув на меня. - Это нельзя, Нелли, - отвечал я, несколько удивленный. - Разве тебе дурно у меня? - Почему ж нельзя? - и она вспыхнула. - Ведь уговариваете же вы меня, чтоб я пошла жить к ее отцу; а я не хочу идти. У ней есть служанка? - Есть. - Ну, так пусть она отошлет свою служанку, а я ей буду служить. Все буду ей делать и ничего с нее не возьму; я любить ее буду и кушанье буду варить. Вы так и скажите ей сегодня. - Но к чему же, что за фантазия, Нелли? И как же ты о ней судишь: неужели ты думаешь, что она согласится взять тебя вместо кухарки? Уж если возьмет она тебя, то как свою ровную, как младшую сестру свою. - Нет, я не хочу как ровная. Так я не хочу... - Почему же? Нелли молчала. Губки ее подергивало: ей хотелось плакать. - Ведь тот, которого она теперь любит, уедет от нее и ее одну бросит? - спросила она наконец. Я удивился. - Да почему ты это знаешь, Нелли? - Вы и сами говорили мне все, и третьего дня, когда муж Александры Семеновны приходил утром, я его спрашивала: он мне все и сказал. - Да разве Маслобоев приходил утром? - Приходил, - отвечала она, потупив глазки. - А зачем же ты мне не сказала, что он приходил? - Так. Я подумал с минуту. Бог знает, зачем этот Маслобоев шляется, с своею таинственностью. Что за сношения завел? Надо бы его увидать. - Ну, так что ж тебе, Нелли, если он ее бросит? - Ведь вы ее любите же очень, - отвечала Нелли, не подымая на меня глаз. - А коли любите, стало быть, замуж ее возьмете, когда тот уедет. - Нет, Нелли, она меня не любит так, как я ее люблю, да и я... Нет, не будет этого, Нелли. - А я бы вам обоим служила, как служанка ваша, а вы бы жили и радовались, - проговорила она чуть не шепотом, не смотря на меня. "Что с ней, что с ней!" - подумал я, и вся душа перевернулась во мне. Нелли замолчала и более во весь вечер не сказала ни слова. Когда же я ушел, она заплакала, плакала весь вечер, как донесла мне Александра Семеновна, и так и уснула в слезах. Даже ночью, во сне, она плакала и что-то ночью говорила в бреду. |
