Арамис, который всегда с большим удовольствием сидел дома и рисовал натюрморты (от друзей это, как ему самому казалось, девчоночье увлечение он тщательно скрывал), теперь целыми днями пропадал неизвестно где.

— Лишь бы не связался с какими-нибудь бандитами или вирами, — жаловалась его бабушка своей, соседке Паулине Пурвинь.

— Все в руках бога, — ханжески вздыхала Пурвинь. — От нынешней молодежи ничего путного не дождешься. Ни стариков уважать не хотят, ни тварь живую не щадят. Намедни сломали моему петушку, бедняжке…

— Ну, наш-то Юритис не такой, — перебила бабушка излияния соседки. Рассказ о несчастье петушка она уже знала наизусть.

Да и старый капитан был вконец сбит с толку. Каждое утро он заставал Уно за усердным чтением библии.

Это была реликвия семейства Леи — старинная книга, изданная более ста лет назад. На внутренней обложке архаичными буквами была записана вся родословная семейства Леи. Последняя запись, сделанная рукой бабушки, сообщала о рождении Уно.

— Первоклассное чтиво, дедушка, — радовался Уно. — Как сказка. Ты только послушай. — Уно прокашлялся и немного тягучим голосом, подражая отцу Язепу, начал: — «Но в те дни, после скорби той солнце померкнет, и луна не даст свет, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются».

— Полундра! — раздался из угла хриплый голос попугая.

— Сейчас же отдай библию, — строго приказал капитан. — Стыдно! Передовой человек, а занимаешься такой ерундой.

— Подожди, капитан, — перебил его Уно. — Чтобы одолеть врага, нужно хорошо знать, чем он дышит.

Но окончательно сбила с панталыку старого капитана Паулина Пурвинь, которая, нарядившись в свое праздничное платье и предназначенный только для торжественных визитов платок, явилась после обеда в гости. Капитан в это время, обвязавшись передником покойной жены, чистил картошку.

— Книги принесла тебе, — доложила Пурвинь. — Очень интересные, особенно та, что про тернистый путь графской падчерицы. Сколько раз всплакнула читаючи.

Капитан ничего не отвечал. Паулина положила книги на письменный стол и цепким взглядом обвела комнату. Полы были чисто вымыты, всюду царил порядок.

— Трудно тебе, мужику-то, хозяйничать, — вздохнула Паулина, — давай-ка я тебе почищу картошку.

— Я сам, — отбивался капитан.

— Тебе бы с какой-нибудь бабонькой сговориться надо, чтобы помогала хозяйничать, — продолжала в том же духе Паулина.

— Уж не хочешь ли ты сама пойти ко мне в хозяйки? — капитан криво ухмыльнулся в усы.

— Я? — смутилась Пурвинь от такого прямого вопроса. — А почему бы и нет? Чего тут плохого? Я так готовлю — пальчики оближешь!

— Знаешь что, Паулина, скажи толком, чего тебе надо, и убирайся к…. — не сдержался капитан.

— Прочь, пр-рочь! — поддакивал из своего угла Чико.

— Что ты за человек, черт возьми? — совсем греховно выразилась Паулина. — Очень-то ты мне нужен, старая развалина, я пришла к твоей внучке, Уныне. Слава богу, что хоть эту душеньку мне удалось вернуть на праведный путь. Скажи ребенку, пусть приходит сегодня ко мне. Я опять угощу оладьями с вареньем из лесной земляники.

Паулина медленно выплыла из комнаты. Капитан зло пробурчал что-то и захлопнул дверь.

А теперь вернемся к Ешке из Вентспилса, которого мы оставили в столовой «Жирный кит».