Он улыбался, приставив обе руки к стене, не дотрагиваясь до Демельзы, но почти рядом. И вдруг, поскольку она его понимала, и он ей нравился, Демельза попыталась объяснить, задыхаясь. Быть может, и без толку, но все же она продолжала, рассказав об измене Росса, о собственном решении приехать на бал, о его обаянии, которое привело к желанию так поступить, а потом о внезапном и унизительном понимании, пришедшем лишь несколько минут назад — что у нее не получится. Это было таким глубинным чувством, будто врожденным, совершенно не осознанным прежде, что она должна сохранять верность мужчине, который пренебрег ею.

Она выразилась другими словами, но как можно понятней, чтобы объяснить чувства, которые и сама до сих пор толком не понимала. Она в жизни не ощущала себя столь униженной, сказала она, не потому, что это предложила, а из-за того, как ведет себя сейчас. Лишь полная уверенность в том, что она ничего не может с собой поделать, придает мужество выставить себя такой ханжой и обманщицей. Она не ждет, что ему понравятся эти слова, но они не чужие друг другу, так разговаривают лишь старые друзья, и теперь она полагается на его дружбу, умоляет ее понять... Демельза говорила медленно, надеясь и молясь, что МакНил поймет, а потом заглянула в его глаза и в ужасе поняла, что он не слушает.

— Я вполне понимаю ваши чувства, мой ангел. Такая щепетильность делает вам честь. Но подумайте и обо мне, ведь я мечтал об этом свидании, как о райских кущах. Я прекрасно понимаю вашу нежную душу. Но не вы ли сами кое-что обещали мне? Теперь у вас есть два обязательства, мой ангел, не только перед вашим неверным мужем. Но прежде всего передо мной.

Он обнял ее и снова стал целовать. Она пыталась высвободиться, отворачивала голову, но без особого старания, надеясь, что явное нежелание произведет на него впечатление. Но не произвело. Он схватился за ее халат и начал его стаскивать. Демельза его укусила.

На мгновение он отступил, и она метнулась вдоль стены, подальше от него. Их взгляды встретились. МакНил посмотрел на следы зубов на запястье. Показалась кровь.

— Что ж, прелестный способ выразить страсть, — сказал он. — Признаться, со стороны дамы он несколько удивляет. Но возможно, вам так больше нравится.

— Ох, Малкольм, прошу, неужели вы не понимаете?

Он шагнул к ней и загнал в угол комнаты. Пару минут они отчаянно боролись. Потом Демельза снова вырвалась, оставив МакНилу оторванный рукав. Она тяжело дышала.

МакНил глубоко вздохнул. Когда он входил в комнату, то был настроен так решительно, что никакие слова Демельзы не могли бы этого изменить. Как и попытка сопротивления. Но эта стычка показала, что Демельза не шутит. Несмотря на хрупкость фигуры, она была сильной и гибкой, как молодое животное. Конечно, МакНил все равно мог бы получить свое, если бы пожелал. И достаточно просто — всего разок ударить по этому упрямому подбородку. Но он не из таких.

Он медленно скатал рукав халата в комок и вытер им руку. А потом бросил на пол.

— Я предпочитаю считать себя человеком цивилизованным, — сказал МакНил. — Так что прощаюсь с вами, миссис Полдарк. Надеюсь, ваш муж оценит такую верность. Я в подобных обстоятельствах оценить не могу. Мне нравятся дамы, которые, приняв решение, имеют смелость и благородство его придерживаться. Я считал вас одной из таких. Увы, я ошибся.

Он медленно направился к двери, бросив на Демельзу последний взгляд.

— Когда восхищение превращается в презрение, время удалиться.

Он вышел. В последний миг Демельза чуть снова не заговорила, в последней попытке объяснить свои чувства, пусть он проклинает ее, но хотя бы не презирает. Но пока МакНил шел к двери, она не решилась открыть рот.

А когда он ушел, дверь закрылась и Демельза снова осталась одна, то на дрожащих ногах подошла к кровати и села.