– Наконец, я объявляюсь сам и говорю, куда приехать, – торжественно стал заканчивать я. – Безошибочно, заметьте, описываю место: такой то объект, строительство ведет такая то организация, прораб такой то, недалеко от кольцевой дороги… Что делают чины из доблестного МУБОП? Чины из МУБОП не появляются там, где гремит перестрелка, им очень даже наплевать на гибель людей! Они появляются там, где пахнет мафиозными деньгами!

Гроза подобралась слишком близко, я счел за лучшее скомкать конец своей речи:

– Так вот, деньги… Я положил их в пластмассовый тубус и заклеил его. Обычный студенческий тубус! Я бросил этот тубус в реку, привязав к нему увесистый камень… Если вы сейчас отпустите меня, я покажу вам это место…

Они быстро переглянулись, и я понял, что вырваться из лап этих чудовищ – напрасная затея. Я продолжил:

– Или если не отпустите… Если хотя бы скостите срок…

– Все твои показания будут записаны в протокол допроса, – торопливо пробормотал Звягинцев. – Где это место?

– Поехали, – как будто придя к важному решению, произнес я.

Остатки плана я обдумал по дороге, пока мы ехали по Клыковскому шоссе. Я чувствовал, что лицо мое совсем заплыло от полученных побоев, ведь меня били не только в живот. Но синяки и припухлости оказались весьма кстати, они маскировали ход моей мысли, который обычно, как в зеркале, отражается на лице.

УАЗик остановился возле километрового столба с отметкой «69». Меня высадили и подвели к краю обрыва. Здесь я потребовал минуту, чтобы сосредоточиться.

– Где? – выдохнул майор.

– Снимите браслеты, – сказал я, – и я укажу на это место рукой, как Кутузов!..

– Не умничай! – оборвал майор. – Ведите его к реке!

Речка не стала чище за прошедшее время. Как и прежде, берега ее были загажены: но если в прошлый приезд я насчитал на берегу семь кострищ, то теперь их было девять. Вокруг кострищ, как и прежде, валялись клочки бумаги, смятые сигаретные пачки и пустые бутылки…

– Отлично, – сказал я. – Тубус я бросил в этот омут… – Я картинно поднял перед собой скованные руки.

– Ага, – сказал майор Звягинцев.

Я передумал забавляться, наблюдая, как они полезут в воду. В конце концов, мне было жаль времени. И потому я сказал:

– Вот эти кусты чудно сохранились. Посмотрите, здесь должна быть привязана леска…

Один из парней по команде майора присел, положив автомат на колени, и принялся шарить руками возле куста – сначала у самой воды, а потом и под водой. Я молча наблюдал, как его ладони погружаются в мутную зловонную жижу, покрытую нефтяной пленкой.

– Есть, – наконец сказал мубоповец и вынул руки.

Он сжимал леску, конец которой был привязан к одной из веток куста.

– Тяни, – сказал майор.

Я очень осторожно сделал шаг назад. Это был даже не шаг, а так, шажок. Его никто не заметил. Во всех троих проснулся рыбацкий инстинкт – они были очень поглощены процессом вытягивания лески из реки. Тут же я сделал второй шаг…

Водитель УАЗика наблюдал за нами с шоссе, с расстояния тридцати метров. Он должен был видеть мои маневры как на ладони, но… сам не знаю, почему он меня не остановил. Мне было не до рассуждений. Я рисковал, мне надо было спасти свою шкуру…

Когда облепленный тиной тубус оказался в руках майора, между мной и моими конвоирами было уже метров пять. Если бы кто то из них обернулся, все труды мои пропали бы напрасно, но весь фокус состоял в том, что азарт не давал никому из них отвлечься от тубуса.

Я отступал в направлении маленького холма – или возвышения, называйте как хотите, – его высота не превышала полуметра.