— Не смейся надо мной. — Августин погладил ее по волосам. — Помнишь, как твой муж первый раз позвонил после похищения… сообщение, которое он оставил на автоответчике?

Бонни уже давно не считала это похищением, однако с формальной точки зрения так оно и было.

— Губернатор заставил его кое-что прочитать по телефону. Так вот, я нашел это. — Августин показал ей книгу: «Тропик Рака» Генри Миллера. — Вот послушай: «Когда-то я думал, что быть человеком — это высочайшая цель, которую может иметь мужчина, но теперь я вижу, что эта цель означает мое уничтожение. Сегодня я могу с гордостью сказать, что я не человек, что я не принадлежу людям и правительствам, не имею ничего общего с убеждениями и принципами. Я не имею ничего общего со скрипучей телегой человеческого рода — я принадлежу земле! Я говорю это, лежа на своей подушке, и чувствую, как на висках у меня прорастают рога».

Августин протянул книгу Бонни. Она увидела, что Сцинк подчеркнул красным этот абзац.

— Да, это явно о нем.

— Или обо мне. Когда-нибудь и я стану таким. — Небо начало окрашиваться в пурпурный цвет, над их головами на прохладном ветру парила стая грифов-индеек. В отдалении послышался короткий раскат грома. Августин спросил у Бонни, чем закончился ее разговор с Максом.

— Он возвращается домой один. А ты знаешь, мне показалось, что у меня начинают сдавать нервы. — Бонни достала обручальное кольцо.

Августин подумал, что она собирается либо надеть его на палец, либо выбросить в ручей.

— Не надо, — попросил он, имея в виду обе возможности.

— Я отошлю его Максу. Не знаю, что еще можно было бы с ним сделать. — Голос Бонни звучал тихо и печально. Она торопливо спрятала кольцо.

— Что ты собираешься делать? — спросил Августин.

— Побыть с тобой немного. Можно?

— Разумеется.

Ответ Августина обрадовал Бонни.

— А как насчет тебя, мистер «Живу одним днем»?

— Тебе будет приятно узнать, что у меня есть план.

— В это трудно поверить.

— Кроме шуток. Я намерен продать ферму дяди Феликса, вернее то, что от нее осталось. И свой дом тоже. А потом найду какое-нибудь место вроде этого и начну все заново. Где-нибудь подальше от людей. Как тебе это нравится?

— Не знаю. А там будет телевизор?

— Ни в коем случае.

— А гремучие змеи?

— Возможно.

— Господи, какое-нибудь место на краю света. — Бонни притворилась, будто она размышляет.

— Ты когда-нибудь слышала о Десяти тысячах островов?

— Кто-то их все пересчитал?

— Нет, дорогая. Для этого понадобилась бы вся жизнь.

— Так это и есть твой план?

Августину была знакома проблема выбора партнера. Сейчас Бонни решала, остаться или уйти.

— Там есть городок, который называется Чоколоски. Возможно, он тебе совсем не понравится.

— Чепуха. Оставайся тут. — Бонни поднялась.

— А ты куда?

— Схожу, в лагерь, принесу какие-нибудь стихи.

— Сядь, я еще не закончил, — попросил Августин, Бонни отвела его протянутую руку.

— Ты мне читал. Теперь я хочу почитать тебе. Быстро двигаясь по тропинке, Бонни думала, что возьмет стихи Уитмена. Где-то в ржавой «скорой помощи» она видела сборник «Песнь о себе», эти стихи Бонни любила еще со школы. Особенно хороша была строчка, ассоциировавшаяся со Сцинком: «Напрасно мастодонт пытается выползти из своих костей.