Подойдя к лагерю, Бонни увидела Сцинка, неподвижно лежавшего на земле. Над ним, утробно рыча и светясь дикой злобой, склонился Кусака. В одной руке Кусака держал обгоревший кусок палки, в котором Бонни узнала факел губернатора.

Бонни стояла не шевелясь, опустив руки и сжав кулаки. Злобный вид искаженного лица Кусаки еще более усугубляло красное и хромированное противоугонное устройство. Он не подозревал, что из-за деревьев за ним наблюдает Бонни. Отшвырнув факел. Кусака схватил чемодан и бросился наутек.

Не отдавая себе отчета в том, что делает, Бонни последовала за ним.

Глава 31

Кусаку разбудил мелкий холодный дождь. В лагере стояла тишина. Одноглазый псих спал, растянувшись в своих мешковатых армейских штанах, под деревом. Не видно было ни Иди Марш, ни молодого снайпера, ни причудливой новобрачной, которая поливала себя в джипе содовой.

Кусака потихоньку сел. Глаза слезились, во рту пересохло, комок грязи прилип к брови. Он в очередной раз безуспешно попытался снять противоугонное устройство, боль была ужасной, Кусаке казалось, что лицо распирает пружина, которая вот-вот разнесет его на части. Слава Богу, что он не мог сейчас видеть себя, потому что наверняка выглядел как безобразный шут.

«Господи, я должен выбраться из этой западни», — подумал Кусака.

Рядом с ним на земле — где его и оставил Сцинк — стоял чемодан, набитый деньгами. Запах мочи убедил Кусаку, что это не был страшный сон. Этот идиот действительно помочился на девяносто четыре тысячи прекрасных американских долларов.

Кусака пошевелил ногами, левой, правой, потом двумя вместе. Затем проверил, как функционируют руки. Вроде все в порядке, похоже, действие второго укола закончилось.

Он поднялся на ноги и сделал неуверенный шаг в направлении чемодана. Потом второй. Противоугонное устройство, распиравшее челюсти, оказалось настолько тяжелым, что Кусака потерял равновесие и чуть не шлепнулся вперед. Запирая чемодан, он старался не дышать, но в нос все равно ударил запах мочи. Кусака отыскал кувшин с водой и опорожнил его себе в глотку, при этом он закашлялся, едва не захлебнувшись, однако шум не разбудил спавшего психа.

Потом Кусака поискал вокруг что-нибудь, что могло бы послужить оружием, и подобрал длинную смолистую палку с обугленным концом.

Должно быть, одноглазый псих услышал его шаги, потому что попытался откатиться в сторону, уклоняясь от удара. И удар пришелся не в голову, а в плечо, но Кусака услышал, как хрустнула кость. Он знал, что это больно.

— А-а-ахххммм! — завопил Кусака, продолжая наносить удары, пока одноглазый псих не затих с шумным выдохом, похожим на звук лопнувшей покрышки.

Бонни никогда не смущало ее хрупкое телосложение. В старшем классе школы она как-то погналась за парнем, который задрал ей юбку в школьном кафетерии. Парня звали Эрик Шульц. Рост почти метр девяносто, сквернослов и задавака, звезда школьной баскетбольной команды. Он был тяжелее Бонни килограммов на тридцать пять, но, когда попытался убежать, Бонни догнала его, сбила с ног и пнула ногой в промежность. Эрик Шульц был вынужден пропустить две игры из серии «плэйофф». А Бонни Брукс на три дня отстранили от занятий. Отец одобрил поведение дочери, а мать сказала, что Бонни переборщила, мальчик Эрик, наверное, просто заигрывал с ней, но просто не знал лучшего способа. «Теперь будет знать», — ответила матери Бонни. Она была согласна с отцом, который считал, что нельзя все оправдывать глупостью.

Поскольку у Кусаки было покалечено колено, догнать его не составляло труда. К тому же его движение замедляло противоугонное устройство, цеплявшееся за сучки и ветки.