|
Того самого, где должен быть синий лес. Приложил было к остальным. И тут же отодвинул, но Вера взяла бумажку и уверенно положила на место. Прижала пальцем. Так крепко, что под пурпуром лака было видно, как побелел ее ноготь.
– Значит, это была… Арманс… Боже мой, как же я могла?.. – Она отвернулась, чтобы Андрей не видел, как набухли слезами веки. – Можно написать целую книгу, как собрались эти кусочки. И, может быть, это стало бы самым главным во всем, что случилось в те дни. А я… – И во внезапном порыве, глотая слезы: – Сейчас позвоню, нет, поеду к ней… Как я ничего не понимала! И как, Андрюша, хочется все понять. Все, что твое… Все, все… Она нежно обняла его голову и прижала к себе. – Вера, Андрейка! – Анна Андреевна в удивлении замерла на пороге. Сквозь распахнутую дверь из столовой доносился веселый фальцет Ивашина: – Нет, уж черта с два! Никаким провокаторам не остановить урагана истории… Андрей, полковник, где же ты? Тут важнейший вопрос: можем ли мы вопреки всем и вся… – Вот ураган! – с ласковой укоризной проговорила Анна Андреевна и притворила дверь. – Так до смерти у него все и будет: вопреки всем и вся… А тебе бы лечь, Андрюша, а? – Что ты, мама! – Да, да, – улыбаясь сквозь слезы, проговорила Вера, – у нас с ним столько дела, столько дела… Когда они остались одни, Андрей снова как завороженный сложил вынутые из конвертика клочки открытки. Четыре. Недостает только его доли: далекого синего леса – прибежища, которого не достиг волк… И вдруг за его спиной раздался ясный, громкий голос. Андрей сразу узнал в магнитофоне голос Галича. Лесс Галич – весельчак с улыбкой, открывающей ослепительно белые зубы, – тот самый парень, что решительно заявил: "Уж мою-то мельницу ничто не заставит вертеться против моей воли…" Но какой трагической мудростью звучали сейчас его слова с ленты магнитофона. Андрей закрыл глаза и прислушался. Голос Лесса оборвался. Андрей сказал Вере: – Поставь еще раз. Снова отчетливо слышно каждое слово: "Опомнитесь, люди! Есть еще время. Остановите руку преступников, занесенную над миром…" Лента оборвалась. Андрей молча глядел на вращающийся ролик. Молча смотрела на мужа Вера. Ласково погладила его по голове: – Сколько еще дела… Сколько дела, Андрюша!
Август 1957 – январь 1960 Москва – хутор Эсберг (Риквере) |
