— Нет, время еще есть. По плану, надо сначала дать танкам возможность перейти на ту сторону, и только тогда уничтожить мост, чтобы не смогли переправиться главные силы пехоты и цистерны с горючим.

На верху дамбы сержант-прожекторнст вернулся с западного конца стены и отрапортовал:

— Никого, герр капитан. Ничего подозрительного.

— Превосходно. — Капитан кивком головы указал в сторону ущелья. — Посветите-ка туда. Вдруг что-нибудь обнаружите.

Сержант навел прожектор и действительно кое-что обнаружил, причем очень скоро. Не прошло и десяти секунд, как луч выхватил из темноты фигуры потерявшего сознание Гроувза и обессилевшего Петара, а чуть ниже — поднимающегося по лестнице сержанта Рейнольдса. Трое оказались в безнадежно тупиковой ситуации, не в состоянии что-либо предпринять для собственного спасения, а Рейнольдс даже не был вооружен.

На вершине стены солдат навел «шмайссер» по лучу прожектора. Подоспевший капитан резко ударил по стволу автомата. Часовой с недоумением выпрямился.

— Дурак! — заорал капитан. — Они нужны мне живыми. Ну-ка, вы двое, принесите веревки и доставьте их сюда. Мы должны выяснить, что они затеяли.

Слова капитана отчетливо донеслись до Мэллори и Миллера, благодаря тому, что бомбежка прекратилась и винтовочная стрельба стихла. Наступившая вслед за грохотом тишина казалась невыносимой, зловещей, предвещавшей смерть.

— Слышал? — прошептал Миллер.

 — Слышал. — Мэллори заметил надвигавшуюся на  луну, небольшую, но все же тучу. — Прикрепи свой цилиндр к стене. Я займусь вторым.

 Он повернулся и медленно отплыл, буксируя за собой цилиндр со взрывчаткой.

Когда луч прожектора опустился вниз, Андреа приготовился к тому, что его моментально обнаружат, однако получилось так, что сперва заметили Гроувза, Рейнольдса и Петара, и это спасло Марию и Андреа. Похоже, немцы решили, что засекли всех, и, бросив  прожектор, принялись вытаскивать тех, кого застигли на лестнице. Один на них, судя по всему, находившийся в бессознательном состоянии, («Наверно Гроувз», — подумал Андреа) — был поднят на веревке, двое других, помогая друг другу, поднялись сами. Все это Андреа увидел, перебинтовывая раненную ногу Марии, но девушке ничего не сказал.

Андреа завязал бинт и улыбнулся.

— Ну как, лучше?

— Лучше. — Мария попыталась улыбнуться в ответ, но улыбка не получилась.

— Чудесно. Нам пора. — Андреа сверился с часами. — Если мы задержимся, то, чувствую, попадем в западню.

Он резко поднялся на ноги и этим спас себе жизнь. Нацеленный в его спину нож пронзил левое предплечье. Какую-то секунду Андреа недоуменно разглядывал острие узкого лезвия, вышедшего наружу, затем, невзирая на острую боль, обернулся, вырвав тем  самым рукоятку ножа из пальцев его обладателя.

Сержант-четник, спасавшийся вместе с Дрошни на обломках моста, остолбенело уставился на Андреа, словно недоумевая, почему ему не удалось убить Андреа, а, вероятнее всего, не понимая, как человек переносит такое ранение молча и так же молча сумел вырвать у него нож. Андреа был без оружия и не нуждался в нем. Словно в замедленной съемке он поднял правую руку и нанес мощный сокрушительный удар ребром ладони, угодивший четнику по шейному позвонку. Четник испустил дух еще до того, как свалился иа землю.

Рейнольдс и Петар сидели на восточном краю дамбы, подперев спинами сторожевую будку. Рядом лежал все еще не пришедший в себя Гроувз. Он прерывисто  дышал, и его лицо приобрело пепельно-восковой оттенок. Сверху, с крыши будки на них падал яркий свет лампы, а чуть в стороне стоял бдительный часовой, державший их под прицелом. Подошел немецкий капитан и стал разглядывать пленных с уважением и некоторой опаской.