Следует уточнить, что обыск проводился не потому, что Брагилевский всерьёз рассчитывал найти нечто, способное связать Евдокию с убийством, а исключительно в силу заведённого порядка. Обыск преследовал цель исключить возможность нападения задержанного, его бегства, попытки самоубийства или несанкционированной связи с подельниками, для чего надлежало изъять оружие, документы, лекарства или опасные вещества, бумагу и принадлежности для письма – в общем, это была скорее мера предосторожности, чем необходимость, объективно продиктованная ходом расследования. На Масленникову подобного рода формальности произвели, должно быть, сильное впечатление, возможно, деморализующее. Положив руку на сердце, признаем, что очень немногие люди сумеют сохранить хладнокровие после того, как им сначала заявят о подозрениях в убийстве ребёнка, а затем подвергнут профессиональному обыску. Обыск никакого особенного результата не дал – его, по-видимому, никто и не ждал – у Масленниковой были найдены паспорт, профсоюзный билет и расчётная книжка для начисления и учёта выдачи заработной платы.

После подобной преамбулы Брагилевский приступил собственно к допросу. Евдокия быстро созналась в том, что имела с Сергеем Каширским, отцом убитого Ники Савельева, интимные отношения, но связь эта была непродолжительной и закончилась по её инициативе. Женщина уверяла, что не имеет планов выйти за Сергея замуж. В этом месте необходимо пояснить, что на момент описываемых событий Евдокии шёл 32-й год, годом ранее её муж погиб в результате несчастного случая на железной дороге, и она самостоятельно воспитывала 10-летнего сына Леонида. Сергей Каширский, отец убитого мальчика, был младше Евдокии на 4 года, он служил в РККА и с мая 1939 г. находился в отъезде (был командирован на учебные курсы). Евдокия рассказала, что страдает от преследований Анны Савельевой, матери убитого Ники Савельева, которая видит в ней соперницу, устраивает скандалы и драки даже в отсутствие объекта ревности (то есть Сергея Каширского). Последняя такая драка произошла незадолго до исчезновения мальчика – 11 августа.

Поскольку Масленникова попала под подозрение в совершении убийства, ей пришлось в деталях, с точностью до минут, восстановить свои перемещения в день исчезновения Ники Савельева. Евдокия тщательно воспроизвела все события того дня. По её словам, ещё в 10 часов утра она видела Нику Савельева во дворе дома – тот сидел на скамеечке вместе с её сыном Лёней и ещё одним соседским мальчиком, Юрой Бельцовым. Это сообщение полностью соответствовало утверждению Блинниковой-Каширской. Через 15-20 минут она видела Нику Савельева сидящим на лавочке в одиночестве, причём ни Леонида, ни Юры во дворе не было. Это тоже соответствовало их утверждению о походе в магазин «Динамо». Поиски Ники его бабушка начала, по словам Масленниковой, примерно через 10-15 минут после того, как Евдокия видела его в последний раз, то есть примерно в 10:30-10:40.

Около 9 часов утра Евдокия ходила в мануфактурный магазин, расположенный в Пионерском посёлке, тот самый, очередь в который Анна Савельева заняла ещё в пятом часу утра, но увидев огромную толпу народа, повернулась и ушла домой. Но около полудня женщина решила вторично отправиться в тот же самый магазин (подчеркнём, что в это время Ника Савельев уже считался пропавшим и его искали бабушка и дедушка). Савельева пошла в сторону Пионерского посёлка, но по пути повстречала возчика того самого магазина, в который направлялась, и возчик ей сообщил, что на следующий день будет большая торговля, так как он везёт целую телегу различных тканей, полученных на складе. Масленникова отказалась от мысли идти в магазин и повернула в сторону дома. Далее к ней приходила родная сестра и после короткого разговора с нею Евдокия отправилась к ней домой. И уже оттуда она ушла на работу в гастроном №3 на улице Малышева.