|
Моментально! Просто процитируем последние слова гражданина Оленева, сказанные уже после того, как начальник уголовного розыска осведомился о том, хочет ли он дополнить свои показания. Василий Алексеевич захотел сам себя дополнить, и сделал это так, что его слова нельзя не процитировать: «Кроме того, могу добавить в отношении Винничевского Владимира, {что} он был у нас и вёл себя замкнутым, ни с кем лишнего не говорил, и от него много услышать было невозможно, т.к. он мало говорил, но вид его нас крайне смущал, какой-то наиособенный, то есть грубый и напоминал преступника. Больше добавить ничего не могу».
Вот так! К концу допроса Владимир Винничевский стал уже «напоминать преступника». А ведь всего лишь страницей ранее он казался свидетелю просто «ребёнком»! И ведь никакого смущения у гражданина Оленева по поводу явного противоречия самому себе не возникло. Воистину, по всему Советскому Союзу здания отделов и управлений НКВД обладали мистической силой – в них даже самые недалёкие люди обретали чудесный дар распознавать «преступников»! Воистину, трудно быть Богом, а вот сволочью – проще! Родственники постараются.
Глава VII. Он испытал половой акт в уборной вагона, а с кем – не написал…
Первые допросы Винничевского обеспечили правоохранительные органы значительным материалом, требовавшим немедленной проверки. Заявление арестанта о похищении и убийстве Таси Морозовой можно было проверить прямо в Свердловске, однако некоторые из преступлений произошли в местах весьма удалённых от города. Уже 27 октября 1939 г. в горотделе РКМ г. Кушвы, административном центре одноименного района на северо-западе Свердловской области, получили секретное письмо из областного уголовного розыска, в которой содержались ориентирующие данные о возможном совершении в минувшем марте убийства ребёнка. На территории Кушвы находится гора Благодатная – известное в то время «намоленное» место, куда в марте 1939 г. мать привозила Володю Винничевского для лечения заикания. Поскольку точный адрес проживания жертвы оставался неизвестен, как и дата преступления, требовалось проверить значительную часть жилой застройки с проживавшим там населением. Подлежала также проверке отчётность медицинских учреждений за март 1939 г. Наконец, следовало изучить содержимое выгребной ямы под уличной уборной возле дома на пересечении улиц Шиханова и Советской – строго говоря, это был единственный точный адрес, содержавшийся в ориентировке. Работа кушвинских милиционеров не задалась с самого начала. Во-первых, выяснилось, что интересующий их угловой дом, в котором предположительно должна была проживать жертва, находится на капитальном ремонте и расселён. Все жильцы разъехались кто куда, буквально каждого из них надо отыскивать персонально, поскольку объекты жилого маневренного фонда были разбросаны по всему городу. Это грозило затянуть работу. Во-вторых, оказалось, что возле указанного дома находится вовсе не одна, а две уборных, а кроме того, большая мусорная яма. Данное обстоятельство не только увеличивало необходимый объём работ, но и рождало определённые сомнения в достоверности информации уголовного розыска. В самом деле, насколько можно полагаться на рассказ человека, который не запомнил таких деталей? В-третьих, оказалось, что из всех медицинских учреждений Кушвы вызовы на дом могла принимать лишь центральная поликлиника и ответственным за такие выезды в период с 1 марта по 30 мая являлся врач Сысков. Однако он не мог быть допрошен, поскольку выехал из Кушвы. Адрес его нового места проживания был известен, но розыск и допрос свидетеля также грозили затянуть проверку. Вечером 27 октября была начата очистка выгребных и мусорной ям возле дома №1 по улице Шиханова. Работа проводилась штатным ассенизатором Балуевым под надзором помощника начальника райотдела милиции по политчасти Алексеева и оперуполномоченного Зорина. |
