Процитируем самое окончание допроса гражданина Оленева, оно того заслуживает:

«Вопрос: В момент проживания у Вас Владимир Винничевский чем занимался?

Ответ: Владимир днями играл в футбол с ребятишками, которых он привозил с собой из города Свердловска, а вечерами уходил куда-то, говорил, в клуб центральный, находящийся около Парка культуры и отдыха.

Вопрос: Шестого августа чем он был занят днём, и когда, то есть во сколько времени, уходил из квартиры и когда возвратился?

Ответ: Точно не помню (было бы удивительно, если бы помнил! – прим. А. Р.), где он в этот день был или нет, но я был выходным и находился дома. А насчёт Владимира не помню, уходил {ли он} куда или нет, т.к. я на его отсутствие из моей квартиры {внимания} не обращал и не придавал особое внимание, считая его за ребёнка… У меня в квартире из ребят никого не было (по смыслу: не бывало – прим. А. Р.), на улице, я видел, он играл с ребятами в футбол, но с кем из них – не знаю, т.к. у меня детей своих нет и они меня не интересовали».

Это потрясающий пассаж, поскольку Василий Алексеевич умудрился наговорить в нескольких предложениях столько интересного, что даже диву даёшься – то ли это какая-то особенная глупость, то ли незаурядный умище? Ну в самом деле, он совершенно неожиданно упомянул «ребятишек, которых он {Володя Винничевский} привозил с собой из Свердловска». Фраза парадоксальная во всех отношениях, поскольку мать арестанта, его дядя Мелентьев и жена последнего, истово убеждали товарищей из свердловского угрозыска в том, что у Володи друзей нет и быть не может, ибо он «замкнутый». И вдруг такая странная оговорка! Но мы-то знаем, что Винничевский никого из Свердловска привезти в Нижний Тагил никак не мог по той простой причине, что приехал он в этот город вовсе не из Свердловска, а из Кушвы. Да и не было у него таких друзей, которые отправились бы в другой город, чтобы проведать Володю, во всяком случае следствие отыскать таковых не смогло, хотя и очень старалось.

Кроме того, заслуживает пристрастного внимания оговорка насчёт того, что Василий Оленев считал Владимира Винничевского «ребёнком». Это как-то совсем уж режет слух, в 1939 г. подростки в возрасте 16 лет вовсю прыгали с парашютных вышек и сдавали лыжные кроссы на 15 километров, а тут дяденька-весовщик называет такого почти готового солдата «ребёнком». Ха! пробежал бы он сам лыжный кросс, да прыгнул разок с привязного аэростата, тут бы мы и узнали, кто же считался ребёнком в Стране Советов. И конечно, совсем уж странна оговорка Василия Оленева насчёт того, что «дети его не интересуют». Это совершенно педофильская формулировка, в разных видах она встречается в показаниях самых разных преступников, совершавших преступления против детей. Нормальный человек не говорит о том, что его не интересует, он не делает на этом смысловой аффектации, потому что при отрицании чего-либо возникает потребность в позитивном признательном утверждении. Так устроен наш мозг: когда мы слышим тезис отрицания, то интуитивно продолжаем мысль в утвердительном ключе. Если Оленев не «интересуется» детьми, то кем он тогда интересуется? Стариками? Старушками? Инвалидами? Соседками? Для чего он подчёркивает отсутствие интереса к детям, если его об этом никто не спрашивает?

Оговорка Василия Оленева чрезвычайно любопытна. Она заслуживает того, чтобы её запомнили, поскольку сам этот персонаж очень странный, у нас ещё будут вопросы по поводу его взаимоотношений с Володей Винничевским. Выражаясь метафорично, скажем так, что в этом колодце очень и очень мутная водица.

В самом конце допроса Василий Оленев, видимо, узнал о причине задаваемых ему вопросов, о задержании внучатого племянника по обвинению в убийствах и посмертных изнасилованиях малолетних детей и тут тональность его демагогических рассуждений резко изменилась. Моментально! Просто процитируем последние слова гражданина Оленева, сказанные уже после того, как начальник уголовного розыска осведомился о том, хочет ли он дополнить свои показания.